Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

«Советский литературовед – не летописец, спокойно и равнодушно рассказывающий о писателях прошлого, он сам – носитель и выразитель той высокой идейности, которая всегда отличала передовую русскую литературу. Ленинский принцип партийности литературы требует отчетливого отношения к явлениям прошлого, разъяснения значения передового, идейного творчества, глубокого и боевого раскрытия вредности отсталых, реакционных теорий.

Между тем до сих пор не преодолен ложный академический “объективизм”, и некоторые авторы в “нейтральных” тонах говорят о явлениях, требующих ясной и четкой оценки.

Автор статьи о Толстом в 54‐м томе Большой советской энциклопедии Б. Эйхенбаум, говоря о религиозных исканиях Толстого, ограничивается такой характеристикой:

“В своих религиозно-философских сочинениях Толстой разоблачал церковь, стремясь восстановить чистое (?) христианство с его учением о любви и о ‘непротивлении злу насилием’ ”.

Автор забыл сказать, что в религиозно-философских сочинениях Толстого проповедуется мистицизм, отрицается общественный прогресс, ниспровергается наука, религиозное “очищение” противопоставляется революционной деятельности. Он оперирует словечками о “чистом христианстве”, как будто правомерно само деление религии на чистую и нечистую.

Автор не раскрывает, в чем же вредность толстовского “непротивления злу”. Он забывает слова Ленина, писавшего, что в произведениях Толстого содержится “проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казенной должности попов по нравственному убеждению, т. е. культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины”.

Так дурной “объективизм” оказывается очень удобной формой умолчания о реакционной сущности толстовщины.

Кому не известно, что представляла собой в истории русской общественной мысли толстовщина? “Толстой смешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества, – и поэтому совсем мизерны заграничные и русские ‘толстовцы’, пожелавшие превратить в догму как раз самую слабую сторону его учения”, – писал Ленин»[93].

Если указанные статьи В. Бутусова и Б. Рюрикова представляют собой варианты прежних обвинений и даже кажутся сдержанными, то программная статья Ан. Тарасенкова «Космополиты от литературоведения», напечатанная в февральской книжке «Нового мира», выводит обвинения на более серьезный уровень.

Критик Анатолий Кузьмич Тарасенков (1909–1957), ныне известный лишь в качестве выдающегося собирателя русской поэзии ХХ в., в то время занимал входящий в номенклатуру ЦК ВКП(б) пост заместителя главного редактора журнала ССП СССР «Знамя», а все его критические статьи писались исключительно «в духе текущих директив»[94].