Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование

26 ноября 1993 года дал показания уже знакомый нам И.В. Ятколенко. В 1988 году он был офицером «действующего резерва», но, по-видимому, вернулся к любимому делу и значился теперь как замначальника отделения службы. Какой именно «службы» (в составе Министерства безопасности) – этого мы не знаем. Во всяком случае, не 5-й, потому что 11 февраля 1989 года постановлением Совмина СССР Пятое управление было преобразовано в Управление по защите советского конституционного строя (Управление «З»), а после событий августа 1991 года, в сентябре, оно было ликвидировано по частям путем расформирования отделов. «Не расформировать подразделения, прямо занимавшегося политическим сыском, – Управления “З” – было невозможно», – вспоминал впоследствии В.В. Бакатин.

На допросе в 1993 году Ятколенко подтвердил свои показания 1988 года, но с оговорками:

…В связи с тем, что прошло очень много времени с 1980 г., я не могу припомнить все подробности моего участия в указанных выше оперативных мероприятиях. В ходе допроса мне была предъявлена объяснительная записка на имя начальника УКГБ СССР по Ленинградской области от 7 декабря 1988 г. от моего имени; ознакомившись с данной запиской, хочу заявить, что данная записка написана мною, я полностью подтверждаю то, что в ней записано. Одновременно я хочу дополнить, что сам момент передачи «Беритом» чего-либо Лепилиной я не видел. В настоящее время «Берит» находится за пределами России и не собирается к нам возвращаться…

Через день-два я встречался с «Беритом» и спросил его о встрече с Лепилиной. Я сейчас дословно не помню весь наш разговор, но, со слов «Берита», он не заставлял Лепилину брать наркотики, Лепилина взяла их сознательно сама, будучи осведомленной о том, что она берет именно наркотики. «Берит» мне письменно изложил обстоятельства этой встречи с Лепилиной. Этот документ может быть, видимо, в его личном деле, если оно не уничтожено по истечению сроков хранения, но в деле Азадовского его нет, так как один из проверяющих нашел ее в деле «Берита». Дополняю, что лично я не инструктировал «Берита» по поводу его линии поведения в отношении Лепилиной, этим занимались непосредственно те, кто вел дело в отношении Азадовского.

Здесь есть несколько важных смысловых моментов: во-первых, если в 1988 году Ятколенко сказал, что находился в помещении кафе, то в данном случае он оговаривается, что самого момента передачи наркотика не видел. Не вполне ясно, зачем в 1993 году он акцентировал внимание на этом обстоятельстве; возможно, опасался каких-то других показаний. Тем не менее красной нитью через все его показания проходит тема «умысла»: Ятколенко силится доказать, что Лепилина «сознательно» взяла у «Берита» пакет с наркотиком.

Далее Ятколенко вводит в оборот новое «доказательство» – письменные показания «Берита» с изложением подробностей операции; он даже указывает их былое местонахождение – дело «Берита». На этом следует задержаться. Во-первых, в конце 1993 года Ятколенко твердо знает, что дело «Берита» уничтожено. Во-вторых, он употребляет термин «дело», тогда как в отношении «Берита» существовала лишь «оперативная подборка» (а это, как мы объяснили выше, разные вещи).