Идеология партии будущего

И беспрецедентный исторический успех марксизма объясняется не какой-то высочайшей научностью, как это было многими принято думать, а идеологичностью, обладавшей в те и последующие годы высочайшей эффективностью, которая была обусловлена реальными обстоятельствами, лишь в незначительной степени получившими отражение в марксизме, но отнюдь не понятыми научно. Если бы марксизм был учением, действительно соответствовавшим принципам научности, то при описании будущего для того времени коммунистического социального строя он должен был бы считаться с тем, что никакой достаточно большой человейник не может существовать без бюрократического управленческого аппарата, что материальное и социальное неравенство людей неустранимо, что оно лишь меняет формы, и другими явлениями любой социальной реальности. Но в таком случае марксизм не имел бы серьезного успеха.

Интересна с этой точки зрения роль, какую сыграл «Капитал» Маркса. Даже Ленин как-то заметил, что лишь немногие поняли этот гигантский труд, причем поняли неправильно. Был создан идеологический миф, будто в «Капитале» дано высоконаучное объяснение и обоснование всех важнейших утверждений и прогнозов марксизма. На самом деле ничего подобного в нем нет. Он сыграл свою роль именно своей непонятностью, именно как миф, заменивший миф божественной мудрости и божественных предначертаний.

В марксизме отчетливо различаются следующие части: 1) философская; 2) социологическая; 3) футурологическая. Первая получила название диалектического материализма. Она охватывает учение о сознании, бытии и познании. Вторая получила название исторического материализма. Она охватывает общее учение о социальных явлениях (об обществе) и об обществе капиталистическом специально. Третья часть получила название научного коммунизма. Считалось, что все эти части – научные. Якобы философия тут впервые в истории стала наукой. В советские годы марксистскую философию так и определяли: как науку об общих законах бытия, сознания (мышления) и общества. Марксистское учение об обществе считалось единственно научным. Все прочие социальные мыслители считались либо антинаучными, либо в той или иной мере приближающимися к научному марксистскому уровню. «Капитал» считался вершиной экономической науки. Учение о будущем устройстве человечества так и называлось научным (!) коммунизмом. Все три части образовывали единую систему. Считалось, будто они связаны воедино логически. Исторический материализм считался распространением диалектического материализма на сферу общественных явлений. Научный коммунизм считался логическим следствием учения о законах развития общества.

Создатели марксизма искренне верили в то, что создаваемое ими учение было наукой. Эта уверенность основывалась на представлениях того времени о том, что такое наука, и на сравнении своего учения с религиозными и идеологическими учениями, касавшимися тех же проблем. И у людей, не искушенных в научном мышлении, на этот счет не возникало сомнений. В самом деле, как можно сомневаться в том, что материя первична, сознание вторично, что сознание есть лишь отражение бытия, если деревья, дома, столы, стулья и т. п. действительно находятся вне сознания, если в сознании возникают лишь их образы! Как можно сомневаться в утверждениях диалектики, если всякий своими глазами может видеть связи явлений бытия и изменения, борьбу противоположностей и т. п.?! А когда читают что-то вроде утверждения «производство становится общественным, значит, и присвоение должно стать общественным», неизбежность коммунизма представляется логически неотразимой.

С точки зрения идеологической обработки сознания масс людей марксистские тексты имели явные преимущества перед их конкурентами и противниками. Они казались ясными и убедительными. Они подкреплялись авторитетом науки. Чтобы установить, что тут имеет место лишь имитация научности, нужны интеллектуальные средства, каких не было в годы возникновения и взлета марксизма. Да и теперь такие средства не разработаны настолько, чтобы стать достоянием более или менее широких кругов образованных людей, не говоря уж о массах рядовых членов общества.