Идеология партии будущего

Еще жив марксизм-ленинизм как идеология коммунистических партий. Но он вряд ли снова станет таким значительным социальным феноменом, каким был ещё не так давно. Конечно, если произойдут какие-то потрясения в мире, и человечество окажется в состоянии, сходном с тем, какое имело место в годы рождения и взлета марксизма, то возможно будет возрождение марксизма в качестве идеологии прежнего масштаба. Но вероятность этого ничтожна. Эволюция человечества пошла в таком направлении, что рассчитывать на это бессмысленно. К тому же и с точки зрения интеллектуального состояния марксизм не может рассчитывать в двадцать первом веке на успех, какой он имел в прошлом.

Интеллектуальное состояние марксизма

Марксизм имел высокий интеллектуальный уровень в качестве массовой и государственной идеологии. Но он претендовал на большее – на статус науки. И он идеологами марксистами превозносился именно как наука. А в этом качестве его следует оценивать уже другими критериями, а именно – логическими. Я педантичным образом проанализировал марксистское учение именно в этом аспекте и установил, что все его основные понятия и утверждения не соответствуют критериям логики и методологии науки. Проиллюстрирую это мое заявление несколькими примерами.

Основное содержание философской части марксизма образуют диалектика и материализм. Первая была заимствована из работ Гегеля, второй – из работ Фейербаха. Скажу здесь лишь о судьбе диалектики. Она сложилась драматично. Гегель, который сделал самый значительный вклад в диалектику, мистифицировал её также в большей мере, чем кто-либо другой. Он ограничил число законов диалектики несколькими, перечисление которых и стало основным содержанием текстов на эту тему. Маркс взял диалектику на вооружение в своих сочинениях и несколько рационализировал её. Но он не дал её систематического построения, ограничившись отдельными разрозненными замечаниями. Энгельс придал диалектике вид учения о всеобщих законах бытия, распространив её на сферы, где она была лишена смысла (даже на математику), и оторвав её от сферы социальных явлений, где она была бы на своем месте. Обычным примером закона единства и борьбы противоположностей стали отношения плюса и минуса в математике и отношения пролетариата и буржуазии в социологии. В таком понимании из этого закона (как и из прочих) испарился всякий научный смысл. Преодолев гегелевскую идеалистическую мистификацию законов диалектики, марксизм принес с собой материалистическую вульгаризацию их. Последователи Маркса и Энгельса связали диалектику с идеологией и политикой, изобразив её как оружие пролетариата, как «алгебру революции». В странах победившего коммунизма диалектика в предельно опошленном виде стала составной частью государственной идеологии. Нет ничего удивительного в том, что диалектика стала предметом всеобщего презрения и насмешек.

Марксистская диалектика обычно определялась как наука о всеобщих законах развития природы, общества, человека и мышления, короче говоря, – общие законы всего на свете. Во все времена, во всей вселенной. А откуда взялась такая уверенность, что нигде и никогда не было, нет и не будет случая, когда тот или иной всеобщий закон не будет действовать? Да и что такое закон? Я просмотрел сотни определений закона и не встретил ни одного, которое хотя бы мало-мальски терпимо придерживалось логической ясности. Все без исключения могут служить примерами логической безграмотности. И ведь все претендуют на высшую научность!

Слово «закон» неоднозначно. В конкретных эмпирических науках и в методологии этих наук говорят о законах науки (или о научных законах). При этом имеют в виду определенного типа суждения об исследуемых объектах. То, о чем говорится в таких суждениях, называют законами объектов. Речь идет об одном и том же, только в одном случае имеют в виду языковые выражения, а в другом – то, что в них фиксируется. При этом законами науки (законами объектов) называют суждения самого различного логического типа. Их число включают обобщения результатов наблюдений и экспериментов, которым приписывают какую-то особо важную роль в науке, утверждения о причинно-следственных связях, о строении объектов и т. д. Тем самым смешиваются различные с логической точки зрения языковые выражения и, соответственно, явления изучаемой реальности. Феномен закона науки (и закона объектов) остается непонятым в его отличии от других – от общего, причины, отношения, связи и т. п.