Идет охота на волков…

«Я спокоен — он мне все поведал…»

Я спокоен — он мне все поведал.
«Не таись», — велел. И я скажу.
Кто меня обидел или предал —
Покарает тот, кому служу.
Не знаю как — ножом ли под ребро,
Или сгорит их дом и все добро,
Или сместят, сомнут, лишат свободы…
Когда — опять не знаю, — через годы
Или теперь, а может быть — уже…
Судьбу не обойти на вираже
И на кривой на вашей не объехать,
Напропалую тоже не протечь.
А я? Я — что! Спокоен я, по мне — хоть
Побей вас камни, град или картечь.

<1978>

«Слева бесы, справа бесы…»

Слева бесы, справа бесы.
Нет, по новой мне налей!
Эти — с нар, а те — из кресел, —
Не поймешь, какие злей.

И куда, в какие дали,
На какой еще маршрут
Нас с тобою эти врали
По этапу поведут?

Ну а нам что остается?
Дескать, горе не беда?
Пей, дружище, если пьется, —
Все — пустыми невода.

Что искать нам в этой жизни?
Править к пристани какой?
Ну-ка, солнце, ярче брызни!
Со святыми упокой…

<1979>

«Давайте я спою вам в подражанье радиолам…»

Давайте я спою вам в подражанье радиолам
Глухим знакомым тембром из-за тупой иглы —
Пластиночкой «на ребрах» в оформленье невеселом,
Какими торговали пацаны из-под полы.

Ну, например, о лете, которо<го не будет>,
Ну, например, о доме, что быстро догорел,
Ну, например, о брате, которого осудят,
О мальчике, которому — расстрел.

Сидят больные легкие в грудной и тесной клетке —
Рентгеновские снимки — смерть на черно-белом фоне, —
Разбалтывают пленочки о трудной пятилетке,
А продлевают жизнь себе — вертясь на патефоне.

<Между 1977 и 1979>

«Меня опять ударило в озноб…»

Меня опять ударило в озноб,
Грохочет сердце, словно в бочке камень,
Во мне живет мохнатый злобный жлоб
С мозолистыми цепкими руками.

Когда, мою заметив маету,
Друзья бормочут: «Снова загуляет», —
Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!
Он кислород вместо меня хватает.

Он не двойник и не второе Я —
Все объясненья выглядят дурацки, —
Он плоть и кровь, дурная кровь моя, —
Такое не приснится и Стругацким.

Он ждет, когда закончу свой виток —
Моей рукою выведет он строчку,
И стану я расчетлив и жесток,
И всех продам — гуртом и в одиночку.

Я оправданья вовсе не ищу,
Пусть жизнь уходит, ускользает, тает, —
Но я себе мгновенья не прощу —
Когда меня он вдруг одолевает.

Но я собрал еще остаток сил, —
Теперь его не вывезет кривая:
Я в глотку, в вены яд себе вгоняю —
Пусть жрет, пусть сдохнет, — я перехитрил!

<1979>

«Я верю в нашу общую звезду…»