Иди через темный лес

Финист лениво потянулся, прошелся по пещере, словно раздумывая о чем-то. Шаман нервно потирал костяшки, пристально следя за каждым движением сокола. Марья мелкими шажками перебиралась ко мне. Мрачный, завернутый в пованивающие шкуры волк ее пугал.

– Через избушку Яги ты вернуться не сможешь, – деловито произнес Финист, когда напряжение стало почти ощутимым. – Уверен, старуха тебя предупредила. Так что дальше твой путь – а вернее, наш путь – лежит к вратам в подземное царство. Ты, огонек наш путеводный, сможешь провести нас. Нас всех, я имею в виду. Сестру твою к вратам я отнесу, благо воздух – единственное место, где лес и его навье не властны. А ты дорогу сама найдешь, не слепая уже.

Он шагнул к Марье, протянул ей руку:

– Прошу, сударыня.

Сестра затравленно оглянулась. Я не находила сил смотреть ей в глаза, я чувствовала себя предательницей, и готовилась услышать справедливые упреки в свой адрес. Но Марья только сжала губы и вцепилась в ладонь Финиста.

– Чтоб ты сдох! – Коротко выплюнула она ему в лицо.

Сокол рассмеялся. Второй рукой он охватил Марью за плечи, и их силуэты размылись, слившись в один. Я вскинула руку к глазам, защищая их от взметнувшейся пыли, и успела заметить только, как огромная облезлая птица выскользнула в трещину в своде пещеры.

Мы снова остались с волком вдвоем среди черных холодных камней.

– Что я наделала, – обессилено выдохнула я, опускаясь на землю, – что же я наделала…

– Он встретит нас, где обещал, – постарался приободрить меня шаман, присаживаясь рядом. – Сейчас ему нет нужды лгать тебе.

"Ты и так сделаешь все, что он скажет", – непрозвучавшая фраза повисла в воздухе, очевидная нам обоим.

К выходу из пещеры я брела как в тумане, с трудом переставляя ноги, глядя на мелкие камни, раскатывающиеся из-под сапог. Кажется, шаман придерживал меня, направлял, не давал замереть, слепо уставившись в стену. Я же ничего не замечала, с упоением погрузившись в черные мысли, раз за разом проклиная Финиста – за то, что обманул, и себя – за то, что позволила себе обмануться.

Но к моменту, когда мы вышли из-под каменных сводов, я уже успела взять себя в руки. Бесконечные «как я могла» и «да будь он проклят» поблекли и отступили вглубь разума, оставив меня усталой, опустошенной, но четко осознающей, что я должна делать.

За то время, что мы провели в пещере, небо успело посереть, словно что-то выпило из него все краски, оставив только мутно-белый, на котором даже тяжелые тучи терялись и казались не более чем разводами. Мир посерел, как присыпанный пеплом, и запах горечи в воздухе стал только сильнее. Но даже такой тусклый свет заставил сощуриться, на глазах выступили слезы.

Тропа уводила вниз, мимо оледеневших камней и мхов к согбенным сухим деревцам, стелющимся кустарникам и дальше, к лесу. Я с содроганием и тошнотой вспоминала его тяжелый прелый запах, вечную тень от кряжистых деревьев, где холод мгновенно пробирал до костей, папоротники, путающиеся в ногах. Попыталась было снова развернуть путеводную нить, протянуть тропу напрямую к вратам, к Финисту да Марье, но под веками беспомощно вспыхивали и гасли искорки, не спеша указать мне путь. Я запретила себе паниковать и пробовала снова и снова, пока в ушах не начало шуметь и кровь не потекла из носа крупными горячими каплями. От былой уверенности в своих силах не осталось и следа.

Шаман придержал меня за локоть, когда нога предательски подвернулась, и я едва кубарем не покатилась вниз.

– Не спеши. Нас и так уже… поджидают.

Я сморгнула слезы и прищурилась, но ничего не увидела. Все та же круто уходящая вниз тропа, подступающий к ней лес, черные стволы, бурая, местами красноватая опавшая листва, зеленые мазки папоротника, черные полосы теней. Но, уже оборачиваясь к шаману, краем глаза я уловила мелкое движение, словно дерево веткой качнуло.

Вот только ветра не было.

Теперь я знала, куда смотреть и как смотреть, и видела их, медленных, длинноруких, ссутуленных, похожих на изможденных стариков, которые и рады бы умереть, да земля к себе не зовет. Они шли от леса, так же плавно и неторопливо, как туман подползает к окнам, иногда поднимали к небу гладкие, словно болванки, лица, то ли принюхиваясь, то ли прислушиваясь. Мы замерли, вцепившись в руки друг друга, не сговариваясь задержали дыхание, хотя и понимали: это бесполезно, нас уже заметили.

– Сестрица, – от волнения в сиплом голосе шамана снова прорезалось раскатистое рычание, – сможешь нас увести?

Я покачала головой и утерла с лица подсохшую кровь. На середине движения рука дернулась и плетью повисла вдоль тела. Пока не отдохну, я не то что путь искать или дорогу сплетать, я просто идти не смогу!

Впрочем, подступающие навьи очень хорошо бодрили, прямо как пол-литровая чашка крепкого кофе с перцем. Позволить каким-то тварям высосать силы и натянуть на себя опустошенное тело в мои планы не входило.

Шаман шагнул вперед, чтобы стоять рядом, а не позади меня, тревожно перебрал узловатыми пальцами по истончившейся нитке амулета:

– Я мог бы…

– Нет.