Иди и умри

Однако обо всем этом ничего не знал человек, приглашенный Коровяковым в Тернов в качестве специалиста по щепетильным вопросам. Ему было неведомо, что Коровяков оставил его в этом городе, сбежав в Москву, он не знал, что в его услугах больше никто не нуждается. Двадцать тысяч долларов – пятидесятипроцентный аванс за исполнение будущей работы – были перечислены на его счет в столичном банке. И он, обуреваемый желанием получить остальную половину, не позволял себе ложиться спать сегодня, не выполнив за день ту часть работы, что наметил вчерашним вечером.

После стрельбы, которую он учинил в здании суда, стало ясно – стена, образовавшаяся между ним и жертвой в день убийства первого милиционера, только прочилась и высилась. Тревожило и отсутствие Коровякова. Обычно они созванивались два раза в день. Первый раз в период между часом и двумя, второй раз – около девяти вечера. И сегодняшний день, четырнадцатого ноября, оказался единственным за две недели общения, когда Коровяков ни разу не позвонил сам и дозвониться до него было невозможно.

Перебрав в голове все возможные варианты сложившейся ситуации, человек из Петербурга выбрал один, и он оказался верным. У Коровякова неприятности из-за двоих дилетантов, специализирующихся на «разводке» рыночных барыг и торговцев из бывшего СССР. Он был уверен в том, что рано или поздно именно эти двое, друзья осужденного сына директора департамента, окажутся тем местом, в котором рвется. И он не раз говорил об этом Коровякову. Однако тот со свойственной ему провинциальностью твердил:

– Эта братва – могила. Мы, сибиряки, народ закаленный, а потому надежный.

Первый «закаленный» сдал Коровякова, по всей видимости, вчерашним днем. Значит, не пройдет и суток, как менты доберутся и до второго закаленного. Не звонил Коровяков – и в человеке зарождалась тревога. Вполне возможно, что гвардия из областной прокуратуры добралась не только до второго кретина, но и до самого директора. Один из дружков директора ему приглянулся в том смысле, что был похож на него ростом и весом. Разница была лишь в стиле одеваться. Человек из Северной столицы никогда бы не позволил себе надеть пуховик и шапочку, которая пригодна лишь для дела в качестве приметы, отбивающей память на другие приметы. Во что был одет преступник? – спрашивают свидетелей менты. И те дружно отвечают, что он был в черной шапочке. Не в куртке от Ланцелотти, не в мокасинах от Гуарди, а именно – в черной шапочке. Эта шапочка стала уже притчей во языцех, непременным атрибутом совершаемого преступления. Именно по этой причине турист из Питера надевал на голову этот убор лишь тогда, когда того требовали серьезные обстоятельства.

Этот же носил ее каждый день. Тем лучше. У этого Генки отутствует не только вкус, но и внимание. Когда к дому Струге они выдвинулись на джипе Генки, тот даже не удивился, что «турист» в том же пуховике, джинсах и обуви, что он сам. Вряд ли ему придет в голову, что это не случайное совпадение, а часть игры «командированного». После этого просто грех не сунуть ему под заднее сиденье «ствол». Запомнят одежду, в машине найдут пистолет… Да для сыщиков это просто подарок! Неужели кто-то поверит в байку, что этот пистолет в машине оставил человек, имя которого Генке не известно, хоть тот и одет так же, как и он?

Невысокий делал это почти автоматически, сваливая на очередного глупца тяжесть груза, который волокся за ним уже много лет. Чем меньше доказательств в отношении него и чем больше вероятность того, что под это дело подпишут другого, тем спокойнее вечера и беззаботней каждое новое утро.

Можно было уже давно уехать. Однако «отбой» никто не давал, а двадцать «тонн» баксов на дороге не валяются. Курочка – по зернышку, и если бы он так относился к работе, что мог махнуть на проблемы рукой и уехать, то не было бы ни зернышек, ни тех, кто бы их предлагал. Ворочаясь на диване, потягивая пиво из высокого, купленного по случаю, стакана, человек нервничал и пытался вслушиваться в каждое слово, произносимое диктором с экрана. Тот рассказывал о новых политтехнологиях на выборах, борьбе журналистов с Центральной избирательной комиссией за методы освещения этих выборов и суммах, в которые эти выборы обходятся партиям и одномандатным депутатам.