Иди к черту, ведьма!

Пройдя в комнату, она обнаружила черта за следующим занятием: он сидел на полу, а вокруг лежали прутья, из которых Варфоломей ловко плел что-то вроде маленькой корзинки.

— Ты почему дверь открытой держишь? Не знаю, как в Аду, но в Москве это небезопасно.

Ева поцеловала черта в щеку и потерла кончик его рога.

— Я же знал, что ты придешь, — ответил Варфоломей и тоже поцеловал Еву.

— Что это?

— Ловушка, — последовал лаконичный ответ.

Не зря говорят «злопамятный, как черт». Несмотря на то что Варфоломей продвигался в переводе книги нереально, нечеловечески быстро, он помнил, как бесы стерли результат его труда в первый день.

— Приманку я уже приготовил, — черт кивнул на комок черной смолы с воткнутыми перьями и обычными канцелярскими скрепками. — Бесы могут не появляться, но против этого не устоят.

Ева смотрела, как быстро и ловко работают его пальцы.

— И что ты с ними сделаешь, когда поймаешь?

— Будут сидеть и думать о своем поведении, — отрезал Варфоломей.

Черт планировал дьявольскую хитрость: решил сплести две ловушки. Одну Варфоломей хотел оставить в своей квартире, а вторую собирался отнести к Еве.

Он не говорил об этом, но считал, что бесы и Евин кот состоят в сговоре. Неопровержимых доказательств не имелось, но черт был уверен, что Григорий тайно подкармливает их своим сухим кормом. В благодарность бесы приходят, когда Евы и Варфоломея нет дома, разрешают Григорию себя хорошенько погонять и ведут с ним долгие проникновенные беседы. В пользу этой теории говорило то, что кот подозрительно постройнел. Мышцы под шкурой так и перекатывались. Но какого-то серьезного стимула к физическим упражнениям у кота не было. И смотрел Григорий на Варфоломея с видом явного превосходства. Хотя, конечно, коты на всех смотрят с выражением: «Я кот, а чего добился ты», в этом взгляде светилось что-то особенное.

Варфоломей умел ждать. Он знал, что поймает бесов.

Ева села рядом с чертом, скрестив ноги по-турецки.

— Какое красивое плетение!

Как художник она ценила изящество во всех его проявлениях.

— Хочешь попробовать?

Варфоломей устроился позади Евы и вложил в руки недоделанную ловушку, направляя пальцы.

— Это магическая вещица, — сказал черт. — Так что считай, что сейчас мы колдуем. Немножечко.

— Но как это работает? Я не чувствую ничего особенного.

Ева быстро поняла принцип, и под чутким руководством Варфоломея сделала несколько рядов.

— Совсем ничего?

Черт придвинулся ближе и принялся покусывать Еве шею.

— Ау…

— А так?

Черт продолжил.

— М-м-м…

Пальцы Евы ослабли, она хотела отложить ловушку, но…

— Она светится, Варфоломей! — сказала Ева. — Я опять вижу свет. Вот здесь — красный, а тут — ярко-желтый… Как чертов светофор.

Варфоломей тихо засмеялся.

— Вот! Хорошо! Видишь, эти пятна образуют рисунок. Мы плетем по нему… Это удержит бесов.

— А заклинания? Нужно что-нибудь сказать?

— Не обязательно. Нет, здесь нужно загнуть в другую сторону. Давай я.

Черт быстро закончил плетение. По форме законченная ловушка напоминала яйцо. В центре было круглое отверстие, внутри располагалась приманка.

Ева (с помощью Варфоломея) сплела треть второй ловушки.

— Теперь чувствуешь магию? — спросил черт, насмешливо наблюдая за Евой.

Она прислушалась к своим ощущениям.

Кончики пальцев стали очень горячими, а сама Ева дрожала. Ее переполняли эмоции, она испытывала небывалый душевный подъем и… возбуждение.

— Не знаю, как насчет магии, — Ева улыбнулась, — но я ужасно хочу тебя. Прямо сейчас.

— У тебя или у меня сегодня ночуем? — спросил черт, страстно ее целуя.

* * *

Как-то само собой сложилось, что на неделе четыре ночи Варфоломей жил у Евы, а три ночи — Ева у Варфоломея. Треть жизни человек проводит во сне. Черти тоже не дураки подрыхнуть. А значит, это значительная часть времяпрепровождения пары.

Ева и Варфоломей вообще много времени нежились в постели. У Евы был удобнее матрас. А еще огромное одеяло, которое не нужно перетягивать, под ним можно было вольготно разместиться вдвоем.

Варфоломей часто обнимал Еву во сне, прижимая к себе. От этого она просыпалась, долго смотрела в темноту, вздыхала, но не шевелилась. Терпела это странно-приятное покушение на свою свободу.

Ей даже начало нравиться, что она просыпается ночью и чувствует себя совершенно защищенной, окутанной заботой. Но было одно неудобство. Ева любила спать голой, и мех Варфоломея покалывал кожу. Попробуйте долго полежать в шерстяном свитере под одеялом…

Проснувшись утром, Ева уже привычным движением тронула Варфоломея за плечо и подумала: «Вот бы его мех был мягким и шелковистым». А потом ее осенило: все в ее руках!

Это было чистое вдохновение.

Ева вскочила и побежала в ванную. Там, в шкафчике под раковиной, в самом дальнем углу, стоял шампунь, купленный в порыве расточительной щедрости специально для Григория. Григорий ненавидел мыться и, прицельно орудуя когтями, пресекал любые попытки затащить его в ванную и сунуть под струю воды. Так что шампунь так и не был открыт.