Иди ко мне…

Отказавшись от провожатого в лице Валерия, я получила провожатую в лице тренерши Аллочки. Она взяла меня под руку и, отведя в сторону от детей и их родителей, усадила на лавочку в самом дальнем ряду.

— Елизавета Сергеевна, доколе вы будете изводить Валерия Могильнера? — Начала она без предисловий. — Он же вам не нужен, тогда зачем?

Я растерялась. Один глаз у неё был до глубины души наполнен болью, а второй — ненавистью. Так казалось.

— Я не извожу. — Как-то неуверенно проблеяла я, от слишком прямо поставленного вопроса. — Мы просто друзья, честное слово.

— Не похоже. Довожу до вашего сведения, что я не позволю издеваться над ним. Как? Увидите. — И ретировалась, виляя бёдрами, показывая, таким образом, своё презрение, наверное.

Ну что мне, прятаться от него? Но уже на следующем занятии я «увидела» … Совпадением это назвать не получалось, моя девочка сильно повредила ножку. Я провела своё расследование и убедилась, что моё материнское «я» не ошиблось. Эта великая мини-Тарасова, вроде как, ставя Диану всем в пример, заставляла её делать всяческие пируэты, и новые тоже. Вот вам и результат. Прилетел директор-ухажёр, охал, ахал, нарезал вокруг нас круги, повёз в травмпункт, после поил чаем и кофе в итальянской кондитерской, отвёз домой. Следующие два дня «окучивал и поливал», проявляя инициативу, где надо и не надо. Честно говоря, как в том мультике, когда лось поспать захотел, а заяц взялся охранять его сон, предлагая при этом то подушечку, то водички, то колыбельную «про то, как медведь на ухо наступил». Ну, и чего добилась, недалёкая тренерша? Чуть не уволили, ограничились выговором, потому что я не стала писать «ябеду». Но назад мы уже не вернулись, предоставив ей полную свободу действий на ниве завоевания Могильнера.

А я, вот дурында, всё надеялась, что к нам заглянет глава исаевских спорткомплексов, проявит заботу о пострадавших в созданных им клубах. Но увы… И я решила никуда не ездить. Тем более что ножка моей девочки заживала медленно.

А он был просто в отъезде… Я же не знала…

Утром в день предполагаемого вояжа ко мне явилась Кларисса. Я знала, что она так и живёт в нашем городе, пару раз даже видела издалека, но узреть её на пороге своей квартиры, это уже фантастика! Мадам, не поздоровавшись, прошла и уселась на диван.

— Вообще-то, я вас не приглашала, госпожа…

— …Исаева, и буду ей всегда, как и Мишина дочь. Мне нужно поговорить с тобой.

— А мне нужно?

— Ну, если я здесь, видимо, да. Разговор назрел. Всё это время вы не общались с моим мужем, я была спокойна. Но он был здесь недавно, ведь да? Я должна знать, зачем.

У меня отвалилась челюсть от такой наглости. Передо мной сидела красивая, ухоженная, о таких говорят, породистая, женщина с точёной фигурой, длиннющими ногами и осиной талией. Она, явно, подкорректировала свою, и без того, обалденную «конфигурацию». Я против неё — Марфушенька-душенька. На спорт хожу редко, в бассейн только по воскресеньям, даже пробежки по утрам не всегда имеют место быть. Слава богу, не поправляюсь, и на том спасибо.

— И, по-клариссиному велению, по-исаевскому хотению, я должна представить полный поминутный отчёт о пребывании на моей земле Михаила Михайловича!? С какого перепугу?

Она изменилась в лице, прикусив нижнюю губу. И, вдруг, свалилась на колени, обхватив мои бёдра и уткнувшись лбом в живот. Поток слёз извергнулся водопадом пополам с воем… Динка тоже заревела, в поддержку униженным и оскорблённым, а я оторопела, не зная, что делать, кого успокаивать первой. Кое-как вырвавшись из рук женщины, подхватила дочку и понеслась за водой на кухню. Через секунду мадам Исаева сидела за столом с совершенно сухим лицом. Как это?

— Угости меня кофе, пожалуйста. — Надо же, такие слова знает.

Я молча поставила турку, налила молока Дианке и уселась напротив гостьи.

— Я прошу тебя, Лиза, умоляю, не забирай у меня Мишку. Я же не сделала ничего плохого, а только выхаживала его, возвращала к жизни. Если бы ты знала, как ему давались эти бои!? Врагу не пожелаешь. А я полюбила Русского Медведя с первого взгляда, мне тоже пришлось пройти через унижения и … Неважно. Но я заслужила возможность быть с ним ещё там, в горах. Мы поднимались из руин вместе, нам было комфортно вдвоём, мы знали друг о друге всё. И о тебе я узнала ещё там. Нет, ничего плохого он не говорил. Твердил, что потерял, что не простишь. Не знаю, чего, честно. Да и не хочу знать, если ещё честнее. Мишка сначала во время наших страстных любовных игр звал меня Лизой. Но недолго, я знаю, как заставить мужиков запомнить моё имя навеки, поверь мне. А уж любимого мужчину обернуть в свою веру не составило особого труда. — Кларисса не была бы Клариссой, если бы не щегольнула передо мной своей значимостью, совершенно не задумываясь, что для меня это «её величие» имеет резко противоположное значение.