Читаем Иди на Голгофу полностью

Да, я Бог. Но не спешите завидовать и возмущаться. Бог- это не очень-то приятное занятие. Если есть Бог, это хорошо для окружающих. Но быть Богом плохо для самого Бога. Ему теперь мало кто верит. Еще многие верят в него. Но это не есть вера ему. Это есть лишь неверие себе и в себя. Люди, далее, могут обращаться к Богу, жаловаться ему, просить его о чем-то. А к кому может обратиться сам Бог? К самому себе? Проверьте это на себе, и вы убедитесь в том, что это бессмысленно. Богу не к кому обращаться, некому жаловаться, не на кого надеяться. Он во всем должен рассчитывать только на себя. Не на людей же ему рассчитывать! Не к людям же обращаться! Он и есть только потому, что на людей могут рассчитывать только идиоты, жулики, проходимцы, одержимые корыстью и тщеславием. Бог есть абсолютное одиночество и абсолютная безнадежность. Я понимай) положение Бога, ибо постоянно испытываю это сам.

Наше революционное во всем время внесло, правда, в это дело свою поправку: теперь Бог может обратиться в административную комиссию по принудительному трудоустройству. Но это - самая крайняя мера. К ней следует прибегать лишь тогда, когда уже не остается ничего другого. Мое положение, скажем прямо, незавидное. А я и то стараюсь от нее уклониться.

Люди! Не завидуйте Богу, ибо быть Богом очень плохо для него самого. И не осуждайте того, кто решился стать Богом, ибо он достоин сочувствия. Вспомните Христа! Быть Богом- это значит идти на Голгофу.

МОЕ УЧЕНИЕ

Путь на Голгофу тернист и ухабист. В нашей стране он проходит через питейные заведения, общее имя которых- "забегаловка". Я ничего не имею против этого, ибо забегаловка есть главный храм, где я проповедую свое учение и нахожу учеников. Для них я сочиняю молитвы и назидания, обычно в стихах. Пусть это вас не удивляет. Христос тоже выражался стихами. Будда пел под гитару. А Магомет - тот даже выл со страшной силой. "Молитвы" мои молниеносно расползаются по городу, и уже на другой день я не могу доказать свое авторство. Но я к этому и не стремлюсь. На жизнь этими "молитвами" не заработаешь. А если установят авторство, не оберешься неприятностей. Начальник милиции, который на сей раз обошелся со мной по-отечески, так и сказал: "Пей, с бабами валандайся, трепись, фокусы показывай, но стишки брось! Если узнаю, что стишками балуешься, в два счета выселю из города".

В городе мои стишки называют "Евангелием для Ивана". Говорят, кто-то собирает их как народное, то есть как коллективное творчество. Я сам не собираю и даже не запоминаю. Если я вспоминаю ранее сочиненную молитву, я каждый раз изобретаю ее заново. Со временем я вас познакомлю с некоторыми моими сочинениями такого рода. Если, конечно, будет подходящее настроение.

Мое учение не сводится к "Евангелию". Оно состоит из "небесной" и "земной" частей. Небесная часть- необязательно стихи, а в стихах есть много из земной части учения. Различие этих частей глубже. В небесной части явно или неявно предполагается существование божественной субстанции в мире- существование чего-то чистого, светлого, возвышенного. Эта часть полна грусти и страдательности, порой в форме призыва к бесшабашной и разгульной жизни. Не понимайте это буквально. Это лишь словесная форма. В нашем обществе такая жизнь в реальности есть грязь, пошлость, убожество. В земной же части я явно предполагаю реальные условия жизни нашего общества. Причем предполагаю как вечный и нерушимый базис нашего бытия. Эта часть состоит из описаний реальности и практических советов, как наилучшим образом прожить жизнь в этой реальности, не вкладывая свою душу в борьбу за существование.

Я постепенно познакомлю вас с обеими частями своего учения. Если, конечно, меня не перехватят власти и не засадят в сумасшедший дом как замаскированного шизофреника, не вышлют из города как хронического тунеядца или не посадят в тюрьму как явного мошенника. Все эти три действия властей одинаково возможны. Меня пока спасает то, что попытки превратить эти возможности в действительность предпринимаются одновременно и соответствующие отделы органов власти либо надеются друг на друга, и потому я выпадаю из поля их внимания, либо вступают в конфликт с теми же последствиями.

МОИ ВРАГИ

Христос, Будда и Магомет начали свой земной путь с приобретения немногих учеников и защитников. Я же начал его с того, что приобрел многочисленных врагов и опровергателей. Я имею в виду не власть: власть есть власть, а не враг. Враг - это твой собрат. В первую очередь это прогрессивные интеллектуалы. Не отождествляйте их с книжниками времен Христа. Ничего подобного в те времена не было. Это специфический продукт современной культуры. Интеллектуалы - особый слой, существующий за счет культуры общества, а не для нее. Их ум извращен, их образованность поверхностна и хаотична, их самомнение и тщеславие непомерны. Они распространяют обо мне мнение, будто я шарлатан и жулик. Они увлекаются буддизмом, йогой, религиозной русской философией, парапсихологией... Но у них это - дань моде и чисто внешний атрибут некоей культуры. Я их игнорирую.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Люди августа
Люди августа

1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок – втайне написанную бабушкой историю семьи.Эта история дважды поразит его. В первый раз – когда он осознает, сколького он не знал, почему рос как дичок. А второй раз – когда поймет, что рассказано – не все, что мемуары – лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, «вычеркнутый» из текста.Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной.Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го…

Сергей Сергеевич Лебедев

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза