Иди на Голгофу

Считается, что чем крупнее потери или приобретения, тем сильнее человеческие страсти. Пусть так. Не буду спорить. Одно дело - потерять трон, другое - потерять перчатки. Но вот передо мною еще нестарая женщина. У нее трое детей. Выпивающий (как и все, то есть в меру) муж. Она проявляет чудеса изворотливости, чтобы содержать дом на приличном уровне. Два года назад она потеряла (или у нее украли, она точно не знает) сто рублей профсоюзных денег. Пришлось отдать свои. И с тех пор у нее ни минуты покоя. Ночами не спит. Все думает о пропаже. Страдает. Не может забыть. Как быть? Она готова заплатить мне десять рублей, лишь бы я излечил ее от этого наваждения. Вот тут Бог бессилен.

Я И АНТИПОД

- Что есть добро? - говорит Антипод, - В жизни добро есть лишь ограничение зла, есть лишь средство зла и опосредствующее звено в делании зла. Зло надежнее, фундаментальнее, устойчивее. Добро хрупко и мимолетно. Зло есть действование по законам падения, добро есть попытка полета, причем полет есть форма падения.

- И все же, - отвечаю я, - именно капля добра в океане зла придает людям черты, позволяющие говорить о некоей светлой природе Человека.

- Возможно. Но я не об этом. Я о том, что нет критериев добра - зла вообще. Если ты совершил какой-то значимый поступок, по крайней мере один человек сочтет его злом и по крайней мере один - добром.

- А что же ты предлагаешь? - спрашиваю я.

- Реальную жизнь, а не суррогат и видимость жизни, - говорит он, Добиваться всех тех жизненных благ, какие изобрело человечество, по законам нормальной жизни людей в обществе и обычными средствами, то есть по законам и средствами борьбы за существование в условиях современных человеческих джунглей. Побеждает наиболее ловкий и приспособленный! Пусть неудачник плачет. Я предлагаю драку, деятельность, динамику. Есть нервотрепка застойности, мелочности, скуки, рутины. И есть нервотрепка потерь и приобретений, риска, дерзаний, авантюр, предприимчивости. Я за то, чтобы у нас были стремительные взлеты в карьере, выдающиеся мошенники, ворочающие миллионами, гангстерские банды, террористы, шикарные проститутки... Понимаешь, я ненавижу святость, простоту, чистоту, умеренность. Ненавижу и официальную рутину. Хочу, чтобы жить было не так скучно, как мы живем. Обрати внимание, от чего люди больше всего приходят в возбуждение, когда приходят на работу? Именно от фактов нарушения болотности нашего существования. Такой-то украл десять тысяч из профсоюзных взносов. Сколько по сему поводу переживаний! Поймали преступника, убившего десять человек. Ну, от этого разговоров на год хватит. Пойми! Нормальная жизнь не есть богоугодное заведение. Это борьба. Монастырь есть уклонение от жизни. Жизнь есть то, от чего некоторые люди бегут в монастырь. Вся твоя система есть уклонение от жизни и оправдание этого уклонения. Бог есть страх жизни и капитуляция перед ее ужасами. Долой Бога! Да здравствует безбожная оргия жизни!

- Пусть так, - говорю я, - Но известно ли тебе, что безбожная оргия жизни является таковой лишь при том условии, что в какой-то форме и в какой-то мере допускается Бог? Если нет Бога, нет и безбожников, - вот в чем загвоздка.

Безбожие не есть отсутствие Бога. Оно есть отрицание Бога, неприятие Бога, борьба против Бога.

СУЕТА

Большинство моих пациентов (или клиентов?) жалуются мне на неурядицы в личной жизни, главным образом в семье, в отношениях с друзьями и сослуживцами. Это не случайно. Кризис цивилизации углубился до самых ее основ - до интимных отношений между людьми. Интимность вообще разъедается, разрушается, исчезает.

Вот этот, например, человек образованный, наделенный всяческими добродетелями и лишенный всяческих пороков, отличный семьянин, еще более отличный работник, успешно продвигающийся по служебной лестнице. Карьера его как инженера была настолько успешной, что он уже к сорока годам стал заместителем заведующего группой и был избран в партийное бюро отдела, где ему доверили собирать членские взносы. Его благополучию в быту завидовали многие соседи и сослуживцы. Он имел отдельную комнату на троих человек и стоял одним из первых в очереди на получение отдельной почти двухкомнатной квартиры. В числе немногих счастливцев учреждения он получил садово-огородный участок в сорока километрах от города и начал своими руками созидать сарай для садово-огородного инвентаря; в коем фактически можно было иногда жить, как на даче. Короче говоря, не житье, а рай! Живи да радуйся! Но тут внезапно случилась беда: ему изменила жена. Факт в наше время сам по себе малозначительный, можно сказать, общепризнанный и скорее комический, чем трагический.

Порою русские мужики даже испытывают некоторую своеобразную гордость оттого, что судьба милостива и к ним, что и они удостоились высокой чести: и их супругой не брезгуют прочие строители коммунистического общества, значит, и в этой стерве и замухрышке (или расплывшейся туше, смотря по обстоятельствам) есть Нечто.