Идя сквозь огонь

Роскошный серый лишайник полностью окутывал древесные стволы, не отдавая предпочтение какой-либо одной их стороне.

Затерявшимся в лесу странникам оставалось надеяться лишь на Бога. Только с приходом ночи боярин вновь сумел отыскать направление на север.

Московиту его подсказала полярная звезда, ярким огнем горевшая в индигово-синем ночном небе меж ветвей. Однако теперь они с Вандой не видели дорогу под ногами.

Это привело к тому, что, ведя коней в поводу, путники едва не скатились в преградивший дорогу овраг. Ванда готова была разрыдаться от безысходности, но Орешникова новое препятствие лишь позабавило.

— Не горюй, панна! — ободрил он спутницу. — Погляди, какой подарок сделал нам Господь!

— Куда смотреть-то? — грустно вздохнула она, не понимая, что так обрадовало московита.

— Сперва в небо, а после — под ноги! — улыбнулся он в темноте. — Смекаешь, как нам повезло?

— В чем именно? — с трудом вымолвила Ванда.

— Ну как же! Овраг прямой, как стрела, и идет точно на север, — пояснил девушке ход своих мыслей боярин, — по нему мы, как по тракту, доберемся до границ Старого Бора.

Да и завалов на дне его немного, так что весь путь проделаем верхом, не спешиваясь. Благодарю тебя, Господи!

Произнеся эти слова, он взял лошадь под уздцы и стал спускаться по глинистой осыпи в овраг. У Ванды не было сил спорить с московитом, тем паче, что говорил он дело. Не проронив ни слова, девушка последовала, за ним.

Однако достичь края чащи им не удалось. Проехав по оврагу с полверсты, путники оказались в урочище, поросшем толстыми, кряжистыми соснами.

Несмотря на темноту, Орешников и его спутница сумели разглядеть три приземистые избушки, ютящиеся у корней лесных исполинов. Вросшие по окна в землю, с кровлей, покрытой мхом, они казались прибежищем леших.

При взгляде на такое жилье нелегко поверить, что в нем обитает человек. Но если здесь и проживали люди, едва ли стоило рассчитывать на их помощь.

Коротать годы в такой глуши способны были лишь разбойники да сбежавшие от господ холопы. Встреча с подобным людом не сулила Ванде и московиту добра, и Орешников решил обойти лесное поселение стороной.

Но внимание боярина привлек колодец посреди пустоши, отделявшей друг от друга срубы избушек. С утра путники не поили коней, да и мех, из коего они утоляли жажду, опустел за день.

— Подожди меня здесь, — шепнул он, Ванде, — я быстро обернусь!

Стараясь не поднимать шум, московит приблизился к колодцу.

Как всякий ухоженный источник питьевой влаги, он был оснащен журавлем с подвешенной на крюк бадьей. Орешников осторожно опустил ее вглубь колодезной ямы и, зачерпнув воды, потянул вверх.

Довольный тем, что ему удалось сделать это незаметно для местных обитателей, он собирался поставить бадью на край сруба, когда в ее деревянный борт с хрустом впилось брошенное кем-то копье.

Обернувшись туда, откуда оно прилетело, Орешников обмер. В пяти шагах от него стоял вздыбленный медведь. За свои неполные восемнадцать лет боярину не раз приходилось сталкиваться на охоте с косматым обитателем чащобы, и он хорошо знал медвежьи повадки.

С этим медведем что-то было явно не так. Слишком уверенно, по-человечьи стоял он на задних лапах. Но еще больше московита поразило другое.

Брюхо зверя обнимал широкий кушак с заткнутым за ним топором, коий он тут же поспешил вынуть. Орешников не знал, оборотень перед ним или же неведомый разумный зверь, но топор в лапах существа красноречиво свидетельствовал о его намерениях.

Вырвав из бадьи увязшую сулицу, боярин метнул ее в зверя.

Тот с нежданной ловкостью увернулся от броска, и копье улетело в чащу.

— Ну вот, чужак, теперь ты мой! — глухо проревел на литвинском наречии лесной обитатель, поудобнее перехватывая топорище. — Готовься к смерти!

Чего-чего, а храбрости Орешникову было не занимать. Другой при виде говорящего медведя с секирой, забыв обо всем, бежал бы в ужасе прочь. Но московит не дрогнул. Вытащив из ножен саблю, он приготовился отражать натиск зверя.

— Что ж, у тебя был шанс унести ноги! — усмехнулся медведь. — Теперь моя совесть перед Господом чиста!

Перебрасывая топор с руки на руку, зверь двинулся к московиту.

Однако скрестить оружие с боярином ему не удалось. В поединок вмешалась новая сила.

— Ану стой, шут! — раздался из темноты звонкий девичий голос. — Тронешь моего друга — мозги вышибу!

Медведь замер на полпути, медленнно оглянулся. В десятке шагов от себя он увидел девушку в мужском платье, целящуюся в него из самострела.

Похоже, лесной житель был обескуражен. Незваные гости, столь дерзко вторгшиеся в его бытие, почему-то не испытывали перед ним страха. Но долгим смятение зверя, не было.

— Оглянись, красавица! — произнес он, не скрывая насмешки. — Узришь, что будет, коли спустишь тетиву!

Теперь уже в нерешительности застыла Ванда. От ближайшего сруба отделились две человекоподобные фигуры с волчьими головами на плечах. Но еще хуже было другое. В лапах оборотни держали луки и на тетиве у каждого была наложена стрела.

Выбежав на открытое место, один из них направил свое оружие на Орешникова, другой взял на прицел Ванду.