Идя сквозь огонь

Она покорно мне отдалась. Я был сыном Хозяина Края, воле коего не смела прекословить ни одна живая душа.

Но мне сего показалось мало. Я хотел узнать, что чувствует человек в последние мгновения жизни, и сжал руками ее горло.

Она воспротивилась, и мне пришлось сломить ее сопротивление силой. Дивно и сладостно было видеть, как гнев в девичьих глазах сменяется ужасом, а ужас — равнодушием смерти.

Никогда еще мне не было так легко и свободно. В миг, когда душа простушки отлетела к богу, я ощутил себя высшим существом.

Мне удалось уйти с того места не замеченным селянами. Но даже если бы кто-то из крепостных моего отца застал меня за удушением, никто бы не посмел ему жаловаться на сына.

Целый месяц я жил воспоминанием о том дне, когда познал власть над жизнью и смертью. А когда радость в моей душе стала блекнуть, я решил обновить ее и вновь вышел на охоту…

На сей раз моей добычей стал мальчишка-пастух, смотревший за деревенским стадом. Подъехав верхом, я схватил его за волосы и погнал коня, заставив бедняка бежать рядом со мной.

Он умер от разрыва сердца, не преодолев и половины пустоши, по которой пролегал наш путь. Но радости я не получил: все было как-то буднично, как на охоте за зверем.

Однако еще хуже было другое. Товарищ пастушка, отлучавшийся по каким-то делам, не ко времени вернулся. Я не мог отпустить невольного свидетеля своей охоты. Мне пришлось догнать мальчишку и проломить ему голову кистенем…

До сих пор не могу понять, как о моих похождениях узнал отец. То ли за мной тайно следил кто-то из слуг, то ли он сам догадался о том, кто стоял за тремя смертями в его поместье.

Как бы там ни было, он покрыл мой грех, изловив и повесив троих бродяг, коим приписал убийства, меня же выдворил из дома предков. Я был младшим сыном в семье, и рано или поздно это должно было произойти.

Старик лишь поставил меня перед выбором, куда податься: в монашескую обитель или военный орден. Я выбрал Орден и ни разу не пожалел об этом.

Здесь я мог истреблять врагов Веры без зазрения совести, без укоров светских властей и церкви! Более того, за убийство иноверцев меня не только не осуждали, но и поощряли.

Я мыслю, раз Господь меня хранит, значит, ему угодны мои деяния!

— Когда-нибудь Господу надоест терпеть твои мерзости, и он тебя покарает, — Бутурлин не испытывал к врагу иных чувств, кроме отвращения. — Если не я, так кто-нибудь другой срубит тебе голову!

— Можешь тешить себя этой мыслью сколько угодно! — злорадно рассмеялся тевтонец. — Если мне кто и срубит голову, то сим человеком будешь не ты. Когда взойдет солнце, тебе станет нечем держать меч!

Лязгая шпорами, он удалился, оставив Дмитрия наедине с его раздумьями. На мир опустилась тьма.

Глава 12

— Твое здоровье, сынок! — поднял кубок с рубиновым вином Князь Радзивил. — Рад видеть тебя в Кракове!

— Ваше здоровье, отец! — пригубил вина княжич Владислав. — Надеюсь, оно еще долго вам послужит!

— Хорошо, чтобы так и было! — усмехнулся Магнат. — А то что-то сердце в последнее время шалит…

Оба нобиля, старый и молодой, трапезничали в покоях, выделенных им в Краковском Замке. Как представители высшей знати, они имели право гостить в королевской цитадели и сполна пользовались сей привилегией.

Радзивилы занимали здесь целых три комнаты, не говоря о помещениях для прислуги.

— Сколько времени ты собираешься пробыть в столице? — поинтересовался у сына Князь.

— Государь отпустил меня домой до конца месяца, — ответил, закусывая вино спелым виноградом, Владислав, — на отдых у меня всего две недели, а так много нужно успеть!

— Какие же дела ты задумал? — полюбопытствовал отец.

— Для начала мне нужно заручиться любовью княжны Корибут, — улыбнулся молодой шляхтич. — Надеюсь, отец, вы одобряете мой выбор?

— Сказать по правде, ты взялся за нелегкое дело, — задумчиво погладил бороду старый Князь. — С одной стороны, княжна Эва — лакомый пирог для всех вельможных женихов Унии. Богатая наследница, к тому же, недурна собой…

Но погляди, как ее опекает Государыня! По всему видно, она наметила Эву в жены какому-то отпрыску королевской фамилии. Ягеллоны просто не подпустят тебя к княжне…

— Пока что это так, — согласился с отцом княжич, — но все может измениться.

— Хочешь сказать, что, когда Барбара станет женой Наследника, твое положение при дворе упрочится, и тебе позволят жениться на Эве?

— Быть может, — пожал плечами Владислав, — но, по правде говоря, я имел в виду другое…

— Что же тогда? — насторожился Князь.

— Для Унии грядут нелегкие времена. Наши южные границы тревожат турки, с севера же подступают шведы. Не знаю, смогут ли Ягеллоны удержать корону на голове, если начнется большая война.

И если они уронят венец, рядом должен оказаться кто-нибудь, кто не даст ему упасть!

— Тот, кто поддержит Ягеллонов? — поднял глаза на сына старик.

— Тот, кто способен будет основать новую династию! — с улыбкой ответил его наследник. — Вы удивлены, батюшка?

На лицо Князя набежала мрачная тень. Он не ожидал от сына такой прыти.