Идём на Восток

В этих местах никогда и ничего не выращивали — террасное земледелие не могло сравниться по эффективности с распахиванием равнинных земель. Зато здесь был рай для скотоводов, местные овцы — ценились на каракулевых аукционах, были даже местные породы. Это было, кстати, одной из проблем: запретить доступ на полигон было невозможно, местные пастухи никогда не знали запретов, и восприняли бы с возмущением тот факт, что кто-то не дает им пройти по их же земле. В конце концов, решили, что пастухи будут дополнительным испытанием: местные, они обладали отличным зрением и имели собак. Не попасться им — задачка…

Горы здесь представляли изломанную цепь хребтов и долин, впереди, в одной из них — тлел огонек. Оно?

Тюрки скомандовал — «остановка группы» и «командира ко мне».

Командир подполз, моментально сориентировался в ситуации — достал бинокль с подсветкой. Где-то рядом — недовольно крикнула потревоженная птица, снимаясь с места. Это плохо — опытный человек сразу поймет, что что-то не то. Птица ночью — без причины с места не снимется.

Наблюдательный прибор — был сделан еще в тридцатые, когда люди не умели преобразовывать и усиливать свет звезд, получая изображение ночи. Но ночью — наблюдать было нужно, наиболее прозорливые военные теоретики предсказывали, что новая война будет войной лазутчиков, диверсантов. В качестве эрзаца — придумали приборы с маломощной внутренней подсветкой, которые хоть немного, но просветляли ночь. Подсветку можно было и не включать — в таком случае у тебя был обычный прибор наблюдения.

Здесь — подсветка не требовалась, все было видно и так. Мерцающий свет костра. Чабаны с длинными палками — похоже, что дед и внук. Почти невидимые в темноте овцы, сгуртовавшиеся у огня — хищники боятся огня, без лишней надобности не подойдут. И белый, в свете костра кажущийся почти седым огромный алабай — пастушья собака весом с человека, разрывающий волка как домашнюю собаку. Умная тварь. Он то конечно их засек — смотрит точно в их сторону, не вставая. И не встанет — враги далеко, и это люди, не животные, он это тоже чует. Скотокрады — они не связываются с алабаем, отлично знают, на что тот способен. Да и люди далеко, а овцы — близко, и их надо защищать.

Командир убрал трубу. Жестом показал — обходим…

* * *

— Первый, здесь Пятый, прием…

— Пятый, Первый на приеме…

— Первый здесь Пятый, холодную проверку произвел, отказов систем нет. Разрешите включить питание…

— Пятый, включить питание разрешал, повторяю — разрешаю включить питание.

— Первый, вас понял, включаю.

Переделанный Фокке-Вульф включал одну систему, которая была изобретена Игорем Сикорским в тридцатые, когда конструкторы тяжелых воздушных кораблей стремились в небо, пытаясь создать машину с потолком выше, чем у самых совершенных истребителей и неуязвимую для зениток самого крупного калибра. В отличие от немцев, ставивших наддув на каждый двигатель — Игорь Сикорский придумал поставить отдельный двигатель в фюзеляже самолета, работающий на четыре оставшихся как механический нагнетатель. Он включался только на определенной высоте и с ним — самолет Сикорского тогда покорил (с бомбовым грузом!) казавшийся тогда недосягаемым рубеж в десять тысяч метров. Затем появились более совершенные и компактные механические нагнетатели, идею забросили — но в этом самолете ее воплотили заново. Дело в том, что небольшой двигатель мог работать как мини — генератор, получая ток для многочисленных потребителей внутри самолета. А мог — и на наддув. Включать его надо было осторожно: внезапная потеря мощности на такой высоте чревата штопором.

Поисковый радар… подключен, загорелась лампочка, экран…

Радар наведения… то же самое.

Счетно-решающее устройство… неисчислимый источник черного юмора в авиации, потому что здесь все принято называть аббревиатурами. Простейшее устройство, выдающее грубое баллистическое решение для сброса бомбы. Если оно откажет — можно, конечно, высчитать и самому.

Включилось. Сигнал «исправно» горит. Шаховской запустил проверочный тест.

Исполнительный механизм. Сигнал на сброс — передается автоматически, как только самолет займет нужную позицию.

Есть. Пока бомболюк на стопоре.

Теперь проверить все по очереди. Исправно… исправно… исправно. Тот, кто говорит, что бомбардиром работать проще — полный идиот. На истребителе или штурмовике — ты, по крайней мере, можешь уклоняться и стрелять в ответ. Здесь — ты висишь в полустеклянной кабине, над бездной, вместо маневренного ястребка — здоровенная корова, истребители заходят на тебя — а ты должен ждать, пока будет момент сброса.

Кто хочет — может попробовать.

— Первый, здесь Пятый, потребители подключены, исправны.

— Пятый, мы в районе цели.

— Вас понял. Начинаю сканирование.

Князь вопросительно посмотрел на военинженера. Тот показал необходимые тумблеры и порядок их переключения…

Включился экран главного поискового радара. Он был прямоугольный, зеленый, чуть подрагивал и по нему, слева направо пробегал светлый луч. Экран был разделен на квадраты, каждый из которых имел свое обозначение по вертикали и по горизонтали.