Идиотка

Итак, я оказалась на Родео-драйв — самой фешенебельной улице Лос-Анджелеса, за стеклянными дверями галереи «Боулз-Сорокко». Сначала меня пару месяцев испытывали — смогу ли я продавать картины. При кажущейся простоте это требует определенного искусства, навыка, а в некоторых случаях и определенного дара. Очень важно, например, как вы встретите посетителя — его надо точно оценить или, по крайней мере, постараться: богат, не очень или очень, какую живопись, графику, скульптуру предпочитает. А может, он просто гуляет и пудрит мозги? «Никогда не встречайте посетителей по одежке, очень богатые люди зачастую имеют самый неприглядный вид», — преподавали мне основы галерейного бизнеса его корифеи. Мастерство дилера сродни соблазнению, игра начинается с самого начала — важно то, насколько осторожно вы будете вести потенциального покупателя или клиента галереи по залам, угадывая каждое его намерение, чтобы в конце концов поставить его перед фактом: этот шедевр он уже не может не приобрести! Необходимо вовремя подойти и предложить показать работу в отдельной комнате, при специальном освещении, уметь рассказать о художнике и, разумеется, о картине. Для каждого нужно найти свой подход, язык, свои эпитеты и так далее. А когда он клюнул на крючок, тогда уже можно приглашать для завершения разговора директора галереи. Это целое театральное представление — выход директора или менеджера, которое придает ситуации необходимую солидность, даже торжественность. Можно и присесть, и попить кофе с покупателем, а иногда и шампанское предложить. Одним словом — охота хищников на еще больших хищников. «Вы должны вести себя так, будто они должны вам эти деньги, не стесняйтесь того, что вы из них выманиваете сотни, тысячи долларов — это вы им делаете одолжение, а не они вам!» Вот чем объясняется достоинство тех, кто открывает двери в свой магазин или галерею. Это тактика! Я, конечно, беру самую гротескную сторону дела, тогда как галерейным бизнесом всерьез занимаются истинные ценители живописи, которым многие художники обязаны своей славой и состоянием.

Испытательный срок я прошла успешно, продав скульптуру весом в четверть тонны, размером два на полтора метра, и графику Шемякина. Да, здесь был и Пикассо, и Энди Уорхол, и Михаил Шемякин, с которым мне посчастливилось поболтать. А вот выманить у него на память работу — не удалось, увы! Итак, продавать картины я сумела, однако самое трудное было привыкнуть к ценам. В витрине галереи была выставлена литография Дэвида Хокни, стоимостью в сорок тысяч долларов. Размера она была небольшого — тридцать на тридцать сантиметров, симпатичная, конечно, но ничего сверхъестественного! Я не могла успокоиться и все говорила: «Вы знаете, сколько в России художников, да они вам такое в два счета изобразят, а тут сорок тысяч! Да на такие деньги в Москве можно семью кормить несколько лет!» Меня «заткнул» один из моих коллег, сказав как-то: «Ты что здесь делать собираешься? Картины продавать, чтобы деньги зарабатывать? Так вот, если будешь задумываться, стоят они этого или нет, и кто тот дурак, который за них платит, ты ничего не продашь!» Чего я хочу? Справедливости! Почему мы всегда хотам справедливости в ущерб своему кошельку?

Народ работал со мной презабавный. Один рыжий художник, увлекающийся созданием яиц из папье-маше, последователь культа Земли-матери, затем музыкант-барабанщик из Англии, которого постоянно выселяли за шум соседи, девушка из южноафриканских колонистов, бывший заключенный из Ленинграда, которого в результате застрелили в Лос-Анджелесе освободившиеся из зоны паханы, невестка одного из свергнутых коммунистических диктаторов, рассказывавшая мне о встрече с Индирой Ганди и о том, как тесть преследовал ее после развода с его сыном, и наконец, самый колоритный персонаж — эмигрант из Ливана. Этот Сэм был хитрющим с виду стариканом, он продавал самое большое количество картин, и его успех был для всех тайной. Он постоянно курил и с кем-то болтал, вертелся вдали от парадного входа в галерею, но в нужный момент возникал из ниоткуда и продавал работы на сотни тысяч долларов. Складывалось впечатление, что он обладает сверхъестественной интуицией или даже колдует. Но самой убедительной была шутка, что Сэм просто набил руку и развил чутье на ливанских рынках, где с детства торговал всякой всячиной, начав с ковров и верблюдов.