Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации

Три великие державы в XIX веке встретились на Углу трех императоров (Dreikaisereck), где слияние рек Черный Пжем и Белый Пжем в форме буквы «игрек» разделяет плоскую безлесную равнину, как пирог, на три треугольных участка. Это место было отмечено в 1907 году сооружением в память о Бисмарке уродливой толстой двадцатиметровой башни, снесенной в 1933 году. Сегодня этот город известен главным образом одной из самых популярных польских рок-групп под названием «Myslovitz».

Это место, где сливаются реки с грязными глинистыми берегами, заслуживает большей известности; оно не только хранит память о закате независимого польского государства в 1795 году, когда оно было в третий раз разделено и до 1918 года исчезло с карты, но и напоминает о судьбоносном расщеплении навеки гейма, родной земли идишского народа, на два источника идишской цивилизации – немецкий и славянский с двумя параллельными судьбами ассимиляции и нищеты.

Теперь отсюда на 9000 километров на северо-восток, до берегов Тихого океана простиралась Российская империя; на северо-западе Пруссия ожидала возможности объединить имперскую Германию, которая должна была протянуться до французской границы; на юг разрослась императорская и королевская Австрия (Kaiserlich und Königlich), включавшая Богемию, Моравию, польскую Галицию, Словению, Хорватию, Боснию, Черногорию и, конечно, Венгрию и Трансильванию, ставшие частью идишского мира, после того как польский король Ян III Собеский в 1683 году отразил осаду Вены турками, и те бежали сломя голову до безопасных Южных Балкан, где говоривших на идише евреев поощряли селиться на опустошенных и обезлюдевших землях.

Угол трех императоров был мечом, рассекшим самое сердце идишской цивилизации, трагическим итогом двух столетий непрерывного упадка Польши.

Длительная инфляция, начавшаяся в XV веке, привела к сильнейшему кризису, в котором наблюдатели видели действие длани Божией. Потом внезапно и неблагоприятно изменился климат. Лето 1591 года было сырым и холодным. Крестьяне с безнадежностью смотрели на свои посевы, полегшие от бурных ливней, на гнившее на полях сено, предназначенное для зимнего пропитания скота. 1594 год был таким же, 1595 год – еще хуже, 1596 год был отчаянным, 1597 год – катастрофическим. Период времени, когда умерли сотни тысяч человек, было названо Великим голодом. Это было не просто временное похолодание, а действительное изменение климата, начало того, что было названо Малым ледниковым периодом, когда даже глубокие озера и реки с быстрым течением промерзали до дна, а арктический лед распространился на юг так далеко, что эскимосы в своих каяках смогли высадиться в Шотландии[188].

Цепкая рука депрессии сжимала экономику еще тяжелее: наступило «время подрезания монет» (Kipperzeit). В Англии дискуссии о налогообложении привели к революции, в ходе которой в 1649 году был казнен король Карл I. Во Франции финансовые споры между парижским парламентом и короной спровоцировали ряд бунтов, названных Фрондой. Крупные восстания вспыхнули в Каталонии и Португалии, Неаполе, Сицилии, Дании. Даже мирная Швейцария опустилась до гражданской войны, когда энтлебухские крестьяне по сигналу альпийского рожка поднялись на борьбу с девальвацией монет. Когда волна инфляции достигла пика и пошла вниз после долгих лет голода, болезней и лишений, началась Тридцатилетняя война (1618–1648), разрушительный ураган невиданной жестокости, развязанный самыми большими европейскими армиями со времен Рима, которые прошли вперед и назад через всю Северную и Центральную Европу, уничтожая практически все на своем пути, как губка, стирающая записи со школьной доски.