Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации

Пока удрученные, прозябающие в нищете потомки некогда сильного и влиятельного идишского народа сохраняли свое место в русской социальной иерархии (то есть на самой нижней ступени или недалеко от нее), их присутствие могли терпеть. Но проникновение евреев в основную часть русского общества, их возвышение в русской промышленности, культуре и академической жизни было невыносимым. Чем большим был успех евреев, тем больше было отвращение к ним среди многих их нееврейских соотечественников, особенно имперских бюрократов, мелких землевладельцев и низшей части среднего класса.

Более того, настроения общего бунтарства, разрушенных надежд и нереализованных амбиций, распространившиеся в Российской империи во время значительной части реформистского царствования Александра II, в атмосфере подъема польского патриотизма (при том, что евреи поддерживали польское национальное восстание 1863–1864 годов под лозунгом «За вашу и нашу свободу»), многие говорившие на идише были увлечены экстремистской политикой. Еврейка Геся Гельфман оказалась среди тех, кто был признан виновным в цареубийстве. (Она была приговорена к смерти, но вследствие ее беременности приговор был смягчен; она умерла от перитонита вскоре после того, как родила дочь.)

Имени одной еврейки оказалось достаточно, чтобы прорвать плотину, сдерживавшую враждебность столь многих русских. Волна погромов прокатилась по всей черте оседлости. Возможно, правительство видело в антисемитских выступлениях полезное средство отвлечения народа, потому что там, где погромы не влекли за собой насилия, оно ничего не делало, чтобы остановить их. На евреев нападали, их убивали, их собственность разрушали в городах и местечках по всем провинциям империи: в Елисаветграде, Киеве, Конотопе, Нижнем Новгороде, Нежине, Переяславе, Одессе, Смеле и Варшаве в 1881 году, в Балте в 1882 году, Екатеринославе и Ростове (ныне Ростов-на Дону) в 1883 году и снова в Нижнем Новгороде в 1884 году[237].

Чтобы удержать волнения под контролем, царь учредил комиссию для исследования этих эксцессов. Орган доложил, что беспорядки были вызваны «еврейской эксплуатацией» и что «теперь, когда правительство твердо подавило бунты и беззакония, чтобы защитить евреев, справедливость требует немедленного введения строгого регулирования, которое изменило бы нечестные отношения между основным населением и евреями, чтобы защитить первых от вредной деятельности последних».

Правительство ответило изданием сурово репрессивных «майских законов», еще больше ограничивавших права евреев на жительство, жестко уменьшавших их возможности подписывать контракты, быть держателями акций и арендодателями и полностью запрещавших им занимать должности в совместных акционерных обществах. Цель этих мер была сформулирована в утверждении, приписывавшемся тогдашнему обер-прокурору Синода Константину Петровичу Победоносцеву (1827–1907): «Одна треть [евреев] вымрет, одна выселится, одна треть бесследно растворится в окружающем населении». Русские хотели со всей ясностью сказать, что они более не согласны предоставлять какое бы то ни было место народу, с которой славяне соседствовали на протяжении более тысячи лет.

Реагировать на угрозу идишскому присутствию в Российской империи можно было тремя способами. Первый заключался в том, чтобы проигнорировать эту угрозу, накинуть на голову молитвенное покрывало, молиться о пришествии Мессии и продолжать жить по старым правилам в местечках, где жизнь вертелась вокруг синагоги, а посещение театра приравнивалось к неверию в Бога. Было много тех, кто придерживался этого курса.

Второй способ заключался в том, чтобы уступить антисемитизму и признать, что евреям нет места в славянском обществе, – либо путем эмиграции в более свободные страны, либо присоединившись к растущему сионистскому движению и мечтать о времени, когда идиш исчезнет как родной язык, идишская культура перестанет быть образом жизни, и в Святой земле теперешние евреи будут сменены населением, состоящим из мускулистых, умных, самодостаточных еврейских крестьян, говорящих на возрожденном иврите, который из письменного литургического музейного экспоната вновь станет живым разговорным языком.

Единственной остававшейся возможностью было твердо сопротивляться давлению и требовать признания идишских евреев как одного из европейских народов, имевшего такое же право на существование, как поляки, литовцы, венгры, румыны, русины и русские. Погромы, последовавшие за убийством царя, явились призывом к пробуждению, которого долго ждал говоривший на идише народ. В идишском мире внезапно появилось ошеломляющее количество политических организаций.