Идите и убивайте!

И вот — нарушены годами, а то и веками складывавшиеся связи, пути поставок — но на их место стремительно приходят новые. Донбасс не заблокирован — в Ростовском речпорту кипит работа, донецкий и луганский уголек уходит отсюда как по всей России, так и за границу — да и на Украину тоже. Туда — сюда — продукты, бензин, товары первой необходимости. Водка и табак тоже не застаиваются. В Зоне — работает намного больше всего, чем это принято представлять, тем более что там налоги ниже и зарплата мизер. И все это — идет через Ростов, превращаясь в новые квартиры, бизнес-центры и Порше Кайенны.

Но за благополучием — если присмотреться, можно увидеть горе и трагедию целого региона, раздавленного войной, и теперь живущего как попало. Региона, который посмел поверить и теперь живет в геополитических тисках. А еще присмотревшись — можно увидеть и призрачные фигуры серых кардиналов этой войны. Тех, кто в ней крайне заинтересован.

Тех, кто крайне заинтересован во всем, что с нами происходит, последние несколько лет.

Тех, которые велят…

Все говорят, что их нет. А они есть…

В. Крапивин

«Голубятня на желтой поляне»

В обычных городах набережная самое престижное и самое оживленное место города — но не в Ростове. В Ростове — большая часть берега Дона отведена под портовые сооружения, местный речпорт — это перекресток миров. С другой стороны — место отдыха, злачное место с кафешками, с мангалами и нетрезвыми компаниями, это место имеет свое имя — Левбердон, его так и называют. А еще в Ростове есть Богатяновка — Богатый спуск, раньше это было место знатное, но при Советском союзе жизнь там захирела, и Богатяновка превратилась в криминальную трущобу наподобие Гарлема. Но недавно — земля стала пользоваться спросом, и случился большой пожар, и все поняли, что старой Богатяновке — осталось совсем недолго. Скоро тут будут стоять как в Сочах стеклянные свечки, и лихое прошлое забудется как страшный сон…

Белый Mercedes GL последней модели, с мордой похожей на S-класс и номерами Краснодарского края, явно сочинскими — медленно, словно ощупывая разбитый асфальт, перед тем как ступить — спускался по Богатому спуску к воде…

Где-то трущобы еще стояли, а где-то их уже сносили, и китайские красные самосвалы, весело ревя моторами, уносили рухлядь куда-то подальше, и первые молоты уже вбивали сваи будущих бетонных свечек, и работяги — хохлы привычно делали свою работу, а их бригадиры — почти все армяне — договаривались с работодателями. По всей границе — есть приграничные рынки рабочей силы и у редкого армянина — строителя нет подержанного, но ходкого бусика — маршрутки, на которой он набирает рабсилу и развозит по объектам. Через пятьдесят лет, даже раньше — все и забудут, кто и как это строил — как забыли, кто и как строил Бруклинский мост…

Мерседес мигнул фарами и остановился. Стоящая впереди Ауди — мигнула в ответ…

Тогда из Мерса выбрался человек, где-то между сорока и пятьюдесятью, начальственного вида, и явно, что с военной косточкой. Пошел по направлению к Ауди, из которой выбрался мужик постарше, за шестьдесят. Этот был совсем не похож на военного, скорее на главу какого-нибудь провинциального городка, переизбиравшегося раз за разом из-за отсутствия альтернативы. Но это был человек, который работал в правительстве России с девяносто третьего года, его назначал еще Виктор Черномырдин. И с тех пор — он ни разу не оказывался вне системы — ни при Путине, ни при Медведеве. Пожалуй, своим политическим долголетием он уже мог конкурировать с Анастасом Микояном — тот вошел во власть при Ленине, а вышел при Брежневе…

Мужик этот — был одет в костюм, явно сшитый в России. Не в Великобритании, и не в Италии. Это тоже сейчас особый шик — хотя к бывшему ателье ЦК КПСС сейчас открыт свободный доступ, и даже дядя Вася слесарь может там пошить себе костюм, если деньги есть — только не каждому позволено. Правила есть и сейчас, только тайные. Кому и что позволено. Тот, кто шагнет за флажки — может пенять лишь сам на себя.

Как там у Крапивина…

— Если нет правительств, то кто же управляет людьми на всей… Планете?

— А зачем ими управлять? — опять удивилась Данка. — Маленькие, что ли? Каждый и так знает, что ему делать.

— А кто же охраняет порядок?

— Где? — не поняла Данка.

— Ну, везде…

Она пожала плечами:

— В школе — учителя. Дома — родители… или вообще старшие. На работе — начальство…