Идолы

У меня нет времени даже улыбнуться тому, что Ро произнес любимое ругательство падре, сейчас — нет. Открывшееся отверстие выглядит достаточно широким — ну, вполне широким, — чтобы сквозь него проехать. Видимо, именно здесь провозили всякую всячину в подземный мир, потому что эти ворота куда шире тех, через которые пришли мы. Но главное в том, что Лукас прав, — это выход наружу. Я чувствую, как внутрь врывается воздух, пахнущий холодом.

Я стараюсь не прислушиваться к звукам рушащейся позади горы. Лукас уже стоит рядом с грузовиком, прислонившись к нему, а Ро пытается завести, и для этого, похоже, необходимо разобраться в целом пучке проволочек всех воображаемых цветов.

— Я не знаю, какой провод куда присоединять…

Непрерывный поток богохульств говорит мне, что вряд ли дело удастся сделать быстро.

Тима качает головой, тянется мимо Ро и поворачивает ключ, торчащий в замке зажигания. И пожимает плечами:

— Помнишь кроличью лапку?

Ро смотрит с ухмылкой, когда мотор грузовика оживает, сотрясая сиденье под ним, и машет рукой нам обеим:

— Залезайте!

Тима садится в кабину, за ней следом карабкается Брут. Я медлю, оборачиваюсь, чтобы помочь Лукасу. Он прижимает рубашку к окровавленному боку и морщится, забираясь в грузовик.

Я продолжаю колебаться.

— Епископ… А что, если…

Ро смотрит на меня через окно грузовика, качая головой.

— Я понимаю. Мне тоже не хочется оставлять его здесь, — тихо говорит он. — Никого не хочется оставлять, ни живых, ни мертвых. Но у нас нет выбора.

— Только это мы и слышим в последнее время.

Я смотрю вниз, на ботинки Ро, перепачканные красным и коричневым. Кровь и грязь. Я не уверена, что мне хочется знать, откуда все это взялось. Да я и не спрашиваю, потому что Ро пытается затащить меня внутрь, и нам, безусловно, пора ехать.

А я не хочу.

— Дол! Епископ ведь стремился именно к этому! — с трудом произносит Лукас сквозь сжатые зубы.

Тима протягивает руку, чтобы помочь мне забраться в грузовик.

А я не могу себя заставить.

— Вы уверены?

Перевожу взгляд с Лукаса на Ро. Мне незачем было задавать этот вопрос.

Они уверены. Это я вижу по их лицам. Оба уверены.

Они готовы сделать все, чтобы выиграть эту битву, но не рисковать моей жизнью. А это значит, что они сделают все, чтобы убраться отсюда.

Немедленно.

— Дол, — с нажимом произносит Ро. — У нас пять секунд до того, как гора обрушится нам на головы.

— Знаю, — отвечаю я.

— Четыре секунды… — Это уже Лукас.

Он тащит меня в грузовик, хотя ослабел от раны так, что едва ли может меня поднять.

Предпринимаю новую попытку:

— Он ведь был братом падре.

— Три секунды.

Ро даже не смотрит на меня. Тима тянется ко мне и дергает изо всех сил.

Я уже в грузовике, но не умолкаю:

— Скажи мне, что это не наша битва, Ро! Посмотри мне в глаза и скажи, что мы не дезертиры, и тогда я соглашусь…

Ро смотрит на меня, и его глаза пылают огнем. Лукас крепче сжимает мою руку.

— Две! — Ро рывком трогает грузовик с места, и моя голова ударяется о спинку сиденья.

Две секунды, думаю я.

И именно в это мгновение гора взрывается вокруг нас, и камни летят в грузовик, а черные щупальца тянутся в складскую пещеру.

Мои глаза забивает пылью, и я понимаю, что Ро ошибся.

Ошибся на одну секунду.

Мы погибли.

Ро жмет на газ и мчится к открытым воротам.

Машина дергается и на секунду останавливается, протискиваясь между створками, металл скрежещет, летят искры, но Ро несгибаем.

Он изо всех сил стремится к свету.

Мы миновали ворота, и я оглядываюсь, чтобы увидеть: дым и пыль в воздухе рассеиваются, открывая то, что некогда было входом в пещеру; часть стены просто обвалилась внутрь…

Идиллия теперь наглухо запечатана.

Я отворачиваюсь и только теперь ощущаю холод и вижу яркий свет, разливающийся вокруг нас, потому что мы уже на открытом воздухе.

Глазам больно. Похоже, я успела привыкнуть к темноте. Впрочем, не знаю.

Когда мы отъехали от горы, Ро вдруг ударяет по тормозам, и грузовик останавливается на гравийной площадке.

Прямо перед нашим экипажем, на пути между нами и свободой стоит какой-то человек.

Между нами плывет дым, и человек неторопливо приближается к нам, словно некий призрак.

— Какую часть приказа «не позвольте себя убить» вы не поняли?

Он делает еще шаг вперед, резко пошатывается, как будто ему трудно идти. Потом я вижу, что его одежда перепачкана кровью и очень грязна. Похоже, он сражался за каждый свой вздох.

И вижу еще кое-что.

Очень важное.

Потрепанный плащ, развевающийся среди хаоса.

Это фортис.