Идору

Руки русского начали подниматься; на третьем суставе каждого его пальца, со стороны ладони, розовело круглое пятнышко размером с горошинку. Кья видела такие у ребят в школе и знала, что это следы татуировки, недавно удаленной лазером.

Она взглянула ему в лицо. В лицо человека, который собирается с духом, чтобы сделать нечто очень неприятное, но совершенно необходимое.

Но тут взгляд его метнулся куда-то вдаль, через ее плечо; Кья обернулась и увидела, как дверь в коридор толчком распахивается внутрь. В комнату не вошел, а словно влился огромный, шире дверного проема мужик в сером, с металлическим отливом пиджаке; его правая щека была сикось-накось заклеена полосками бледно-розового пластыря. А руки – тоже огромные и сплошь в шрамах, в левой зажато что-то черное с концом, похожим на магнитный ключ, правая лезет во внутренний карман пиджака.

– Yob tvoyu mat, – пораженно выдохнул русский.

– Мою мать? – обрадовался огромный. Его рука вынырнула наружу с предметом, похожим на очень большие ножницы; предмет начал быстро, сухо пощелкивая, раскладываться и через долю секунды превратился в топорик с металлической ручкой, искривленным, опасно поблескивающим лезвием и узкой, острой, как карандаш, головкой на обухе. – Ты сказал “мою мать”?

Его лицо и выбритая, с начинающей отрастать щетиной, голова тоже были сплошь испаханы шрамами, розовели бороздками рубцовой ткани, а на месте левого уха торчал пунцовый обрубок.

– Нет, нет, – сказал русский, поднимая руки раскрытыми ладонями вперед. – Речевое оборачивание, только.

Из-за спины мужика с топором в комнату вошел еще один мужик, темноволосый, в черном свободном костюме. Правый глаз новенького закрывал видеомодуль, подвешенный к черному, до бровей надвинутому хайратнику. Глаз, оставшийся на всеобщее обозрение, был большой, веселый и зеленый, и все равно ей потребовалось не меньше секунды, чтобы узнать – кто это.

А узнавши, она так и села на… ну, скажем, розовую кровать.

– Где эта штука? – спросил мужик, похожий на Реза (очень похожий, разве что чуть поплотнее и щеки не ввалены).

Оба эти, русский и с топором, молчали. Мужик с топором, не оборачиваясь, захлопнул дверь ногой.

Зеленый глаз и видеомонокль переместились на Кья.

– А ты знаешь, где эта штука?

– Какая?

– Биомеханический стартовый модуль, или как ее там… – Он замолк, тронул пальцем засунутый в правое ухо наушник и прислушался. – Первичный биомолекулярный программирующий модуль С-дробь-семь-А, Родель ван Эрп. Я тебя люблю.

Кья ошалела.

– Рэи Тоэи, – объяснил мужик, тронув пальцем хайратник, и тогда она окончательно уверилась, что это он.

– Здесь. Вон в том мешке.

Он залез в сине-желтый мешок, вытащил серую, с зализанными углами коробочку и повертел ее в руках.

– Это? Это и есть наше будущее, то, что позволит нам пожениться?

– Извините, пожалуйста, – встрял русский, – но вы должны знать, что это принадлежит мне.

В его голосе звучало искреннее сочувствие.

– Ваше? – Рез вскинул глаза, чуть наклонил голову вбок и сразу стал похож на любопытную птицу. – А где вы это взяли?

– Обмен. – Русский смущенно кашлянул. – Этот джентльмен на полу.

И только тут Рез заметил Эдди и Мэриэлис.

– Они мертвые?

– Вольты, да? Есть обычно не смертельно. Ваша девочка на кровати.

– А ты кто? – повернулся к ней Рез.

– Кья Пет Маккензи, – автоматически отрапортовала Кья. – Я из Сиэтла. Я… Я в вашем фэн-клубе. – Она очень боялась покраснеть и покраснела еще сильнее.

Рез наморщил лоб и, похоже, прислушался.

– О, – сказал он наконец и, продолжая слушать, смолк. – И это все она? Действительно? Ну, как здорово. – Зеленый глаз снова сфокусировался на Кья. – Рэи говорит, что твоя роль во всем этом была ключевой и что мы должны быть тебе по гроб благодарны.

Кья судорожно сглотнула.

– Она так думает?

Но Рез уже повернулся к русскому.

– Эта штука должна быть нашей. – Он поднял нанотехнический модуль. – Вот давайте прямо сейчас и договоримся. Сколько вы за нее хотите?

– Роззер, – сказал мужик с топором, так и стоявший у двери, – что это ты еще придумал? Этот ублюдок из Комбината.

Рез прикрыл глаз, словно стараясь взять себя в руки. А потом открыл глаз и сказал:

– Но ведь они правительство. Ты же не станешь с этим спорить? А с правительствами мы и раньше договаривались.

– Так ведь то с законными, – возразил топорник, но как-то без прежней уверенности.

Русский, похоже, тоже это почувствовал и медленно опустил руки.

– А вам-то зачем эта штука? – спросил его Рез. – Что вы хотите с ней делать?

Русский взглянул на предмет в руках Реза, словно соображая, а к чему бы, действительно, его применить, а затем поднял глаза. На его щеке прыгала жилка: трудное решение было принято.

– Мы, – сказал он, – разрабатываем масштабный общественный проект сооружений.

– Господи. – Мэриэлис говорила так хрипло и неразборчиво, что Кья не сразу и поняла, что это за звуки. – Они туда что-то подсыпали. Точно подсыпали, клянусь моей мамой. – Слово “мамой” завершилось струей блевотины.

39. Шок