Идти до конца

Дед, прекрасно читая на его осунувшейся физиономии все его мысли, резко открыл дверь, вошёл. Пленник испуганно вскочил, но цепь, которой его примкнул к батарее Гасан, не дала отойти от кровати, дёрнувшись пару раз, бессильно опустился на своё ложе. Взяв стоящий в углу стул, брезгливо поморщился от уже начавшего вонять банкира, Дед поставил стул на расстоянии метра от кровати и уселся, пристально вглядываясь в его физиономию. Тот ёжился от его взгляда, то опускал глаза, то поднимал, стараясь казаться твёрдым. Усмехнувшись, командир заговорил:

– Ну что, господин Космоленский, обсудим Ваше положение? Будем налаживать сотрудничество или Вы желаете узнать получше гостеприимство тех, кто представляет здесь ограбленных и убитых Вами? Похоже, Вы не поверили о возможных мерах воздействия на Ваш разум? Не поверили в то, что Вашей охранке уже не до Вас, им самим бы выскочить из того огненного кольца, которым их окружают криминальные вожаки. Так Вы будете говорить или желаете всё-таки сначала убедиться?

Снова страх буквально заполонил его, он почувствовал, ещё минута и он или обгадится, или обмочится, уже начисто забыв всё то, чего он так тщательно напридумывал утром. Лицо его перекосилось, под глазами забил «тик», рот стал судорожно подёргиваться.

– Так, ясно! На горшок потянуло от страха! Вижу, всё-таки иногда начинаете понимать! А ну счета живо! Не второстепенные, как вчера, иначе перед тем, как мы Вас передадим, Вы узнаете и наше гостеприимство! Ишь, чего удумал – отожраться, отоспаться, сдавая постепенно задрипанные счета, миллиардер хренов?

– Я… я… мне… бы… в туалет… мне надо… очень…

Командир сплюнул:

– Как воровать – так орёл, а как расплачиваться – хуже любого шакала, – он отомкнул цепь от батареи, дёрнул её и тот, как побитая собака, поплелась к стоящему за выгородкой биотуалету.

– Пять минут тебе, не больше. Нюхать твою вонь не собираюсь. Иначе позову парней для твоего вразумления.

– Через семь минут, опустошённый, икая от страха банкир, промямлил ещё два счёта. Замкнув замок, соединяющий цепь с батареей, Дед жёстко взглянул ему в глаза и бросил:

– Проверим, учти, если опять сдал ерунду, тут же узнаешь на своих боках, как водить нас за нос.

Вернувшись к себе, долго обдумывал, наконец, составил длинную телеграмму в одно оговоренное заранее почтовое отделение, дяде Жаку от племянника Ива. В ней, согласно договорённости с Егором, нужно было читать только по третьим буквам и третьим цифрам. Таким нехитрым шифром он сообщил Егору ещё два счёта. После этого тщательно заперев всё, поставив на сигнализацию и включив видеокамеры, поехал в Москву, где с Ленинградского вокзала подал составленную им телеграмму. Прочитав текст, телеграфистка в изумлении посмотрела на добродушного в очках пожилого мужчину, типичного интеллигента, не знающего истинную цену деньгам, но очень любящего писать. Она неуверенно назвала цену, надеясь, что тот возьмёт и перепишет. Но мужчина развёл руками и вежливо пояснил:

– Дядя Жак обещал оставить мне наследство, у него кроме меня никого не осталось. На такие телеграммы он даёт, а я ему ещё и письма пишу и SMSkh пересылаю…

Телеграфистка пожала плечами, мол, «везёт дуракам!» Но забрала текст, приняла деньги и выдала квитанцию.

Командир вернулся и стал готовиться к возвращению Николая с Гасаном. Пока прозанимался этими приготовлениями, они и вернулись. Николай доложил:

– Весь город, что называется, «гудит», только и разговоров о гибели авторитетов. Конечно, стоустая молва всё сильно преувеличивает. Утверждается о подрыве почти сотни «паханов» не только Московской области, но и Центральной части России. Милиция, безопасность, прокуратура всё подняты в «ружье», идут непрерывные известные операции «Кольцо», «Перехват» и прочее. Все эти структуры вдруг стали верными поборниками закона.

– Мол, хоть и погибли преступные элементы, но в нашем демократическом, правовом государстве никто никому не давал права заниматься самосудом.

А народ такие речи СМИ, администрации и силовиков судит и рядит по-своему:

– Значит им, преступникам, убивать, грабить, насиловать дано такое право, а вот большинству, огромному надо сказать большинству, такого права, как защищаться, не дано. Так говорят и откровенно радуются:

– Наконец-то, «нашлась рука» на бандитов.