Идти до конца

– Гасан, я тебя понимаю. Но пока не время, пусть сами между собой разбираются. Уверен – такое вот состояние продлится недолго, для порядка поколотят друг друга, возможно даже ограбят или сожгут это гнездо Кузи, а они разбегутся, да на время где-нибудь запрячутся. Не будем торопить события, пусть они идут, как идут, своим чередом, но контролировать, отслеживать придётся. Так, что, сынки, не обессудьте, но придётся продолжать эту работу по наблюдению. Ну а на сегодня – ужин и отдых, к сожалению, без парилки. Они все поужинали вместе. Отправив Гасана отдыхать, Дед задержал Николая.

– У меня к тебе просьба, хоть я и понимаю, как ты устал, но часика полтора я попрошу тебя мне помочь, одному не справиться.

Они прошли в помещение, где содержался их пленник. Дед обратился к нему:

– Господин Космоленский, Вы намерены всё-таки сотрудничать с нами или продолжать хитрить, изворачиваться?

Тот было открыл рот, намереваясь что-то возразить. Но в это время, шагнувший к нему Николай, ткнул пальцем в его шею. Тот на некоторое время потерял сознание. Этого времени вполне хватило, на то, чтобы вколоть ему раствор амфитамина. Очнулся Космоленский в непонятном, никогда не испытанном им состоянии. Если до этого он люто ненавидел и жутко боялся своих похитителей, то сейчас они казались ему вполне дружелюбными, готовыми оказать помощь, готовыми его выслушать. И это новое ощущение, пришедшее на смену ужасу, тоски, развязывало язык. Ему хотелось «поплакаться им», пожаловаться на свои невзгоды, обиды, на тех, кто так любит причинять их ему. Хотя, видит Бог, он так старается помочь ближним. Он же стольким даёт работу, даёт возможность нормально жить, хорошо платит и всё из своего кармана. А это государство во главе со своим хозяном и «семейкой» только и знает, что тянет с него. Всё им мало, мало… давай… давай!

Трудность допроса заключалась в факторе времени, необходимо получить нужную интересующую их информацию в течение действия сыворотки – десяти, максимум пятнадцати минут и не дать ему «лить пустоту» о своих невзгодах и обидах. Но командир мастерски владел техникой допроса под эту сыворотку. Он умело «сворачивал» все его попытки поплакаться и прочее в нужное ему русло. В результате выяснили ещё четыре крупных счёта – во Франции, Испании, Андорре и Италии. По сравнению с этими счетами, все предыдущие были просто Трошевыми. Полностью все реквизиты за неимением времени не были выяснены, но это и не важно. Следующая встреча, всё расставит по своим местам. Главное было сделано, счета установлены, а всё остальное дело хорошо знакомой им техники. После сыворотки пленнику, в зависимости от его нервной конституции, состояния и здоровья, требовалось не менее четырёх часов восстановления, главным из которого был сон. Снова уложив уже впавшего в глубокое забытьё пленника на кровать, Дед и Николай вышли, заперев помещение.

Отправив своего помощника спать, он начал разбираться в бумагах и прочих аудио-, видеозаписях, реквизированных у Космоленского. Проглотив таблетку, просидел за разбором до самого утра. Поднял Николая с Гасаном, дал им прийти в себя, покормил и отправил за наблюдением по прежним местам. Сам же с завтраком спустился к пленнику.

Тот сидел на кровати, тупо смотря в пол. По его уже заросшей жидким, какими-то клокастыми волосам физиономии было видно – он постепенно начинает смиряться со своим положением. Главное ему казалось очевидным – он жив, здоров, его не терзают, и не отдают живодёрам Макса и Лаврика. А там видно будет! Должна же его служба разыскать своего хозяина! Молча отомкнул цепь, указал на биотуалет и на душевую кабинку, показав на пальцах по пять минут. Пришлось ему, правда, пару раз «рыкнуть», когда тот засиделся на толчке и вяло растирался. Кинув ему другое бельё, а старое, уже провонявшее, кинул в бельевую корзину, он указал на поднос, где стояла тарелка с кашей вперемешку с тушёнкой, два куска хлеба с маслом и кружка сладкого кофе. Снова указав пальцами десять минут, вышел.

Вернулся, спустя указанное время. Пленник ещё вяло ковырялся в тарелке пластиковой ложкой. Ни слова не говоря, забрал поднос с недоеденным бутербродом и не допитым кофе, отложил на стоящую в углу тумбочку. Пленник с тоской следил за его действиями. Уселся на табуретку напротив его, пристально посмотрел ему в лицо. У того от его взгляда забегали воровато глаза. Некоторое время он пытался выдержать его взгляд, но затем всё-таки опустил: