Иду на «ты»

– И все же, профессор, я настоятельно попросил бы предложить мне что-нибудь действительно стоящее. Вы меня понимаете? Сто-я-ще-е!

Профессор моментально успокоился. Сняв очки и протирая их замызганным платком, он печально пробормотал:

– А ведь я вас недооценил, молодые люди. Годы… Глаз не тот… Ну-с, хорошо. Есть у меня одна разработочка. Мой меценат сделал специальный заказ. Думаю, вреда не будет, если я кое-что сверх заказа обнародую, так сказать. А то и впрямь закисну я здесь. Да, Пьеро? Одну минуту…

Профессор вышел из зала во внутренний дворик и скрылся в зарослях бамбука.

– Кабинет у него там, – гордо сообщил индеец, вылизывая порез.

– Больно? – с жалостью спросил Петька тезку.

– Я люблю боль, – признался Пьеро, и в глазах его мелькнула ненависть. – Но насчет перца – это перебор.

– Будем брать? – деловито поинтересовался у Батыра Кузнецов.

– Ясен перец, – согласился Задов, оглянувшись на вздрогнувшего Пьеро. – Все просто, как морковка.

Пьеро шарахнулся от него в сторону.

– Подведем итоги, – сжал зубы бек. – Незаконные эксперименты по генной инженерии в закрытой реальности – это раз. Жестокое обращение с растениями – это два.

– Трупоедство – это три, – обиженно добавил Кровавое Пьеро, печально подметая у стола гниющие остатки каких-то крупных овощей.

– Может быть, сразу в расход? – почесал подбородок Задов. – Чего церемониться-то?

– Нельзя, – засомневался бек. – Он не нелюдь, а гомо сапиенс.

– Сапинс не сапинс, а спишем на вампиризм, и всех делов, – стоял на своем Задов. – У нас и жертва есть как веiдок. А что там знали мы или не знали, кому какое дело…

– Нет, – отрезал Батырбек. – У нас Малюта два месяца без дела сидит. Ему тоже работать хочется. Короче, так. Я валю лабораторию. Колян, Лева, берете очкарика. Петрусь присмотрит за этим перцем.

– Моя до фени, – благожелательно заметил Кровавое Пьеро.

Кузнецов и Задов, выхватив пистолеты, метнулись в заросли, откуда тотчас послышался душераздирающий крик: Лева, оправдывая фамилию, с ходу сел на поросль молодого бамбука.

Петруха, убедившись, что его красномордый тезка боевые действия напрочь игнорирует, аккуратно подобрал и поставил в чистую пробирку аленький цветочек.

Батырбек подобранной на полу тяпкой с наслаждением перебил злополучный шланг в нескольких местах и приступил к планомерной ликвидации оранжереи. Он уже дошел до горшков с геранью, когда в зал вернулись Лева и Николай.

– Ушел, стервец, – злобно отрапортовал Лева. – Кинул нас, как лохов на Малой Арнаутской, и ушел. Жди теперь неприятностей.

Ждать не пришлось. Из кустов, за которыми угадывались наплывы вулканической лавы, донесся легкий свист, похожий на тот, который слышит дачник, проверяя весной застоявшийся за зиму газовый баллон.

– Амулет! – подсказал Кузнецов беку, и тот тотчас достал и бросил Николаю заветную грязную заячью лапку. Амулет молчал. Сам бек, сжимая тяпку, направился к зарослям бамбука в надежде отыскать кабинет профессора.

– Протух кролик, – шепнул Николай Задову.

– Ой, не скажи, – усмехнулся в ответ Лева. – Если бы протух, бек всю лодку с экипажем на дно отправил бы. Он там половину навигационного отсека на сувениры начальству раскрутил.

Из вещмешка Кузнецова послышались звуки шарманки. Сеанс связи по блюдцу начался в самый неподходящий момент. Шарманка сменилась песней «Вы рождены, чтоб сказку сделать пылью…», и по дну блюдца побежала мелкая рябь.

Кузнецов рывком распахнул вещмешок, метнул на стол блюдце и кинул на него заливное яблочко. Неловко повернувшись к столу, Лева крепко приложился коленом о парапет и невольно громко выругался.

Блюдце отреагировало немедля.

– Трое суток ареста, Задов. За сволочь, – обрадовал Леву комиссар заставы. – Срочно соедините с Батыром. Где он?

Кузнецов направил блюдце в сторону зарослей, где скрылся бек и где журчала жидкая струйка воды из водопроводного крана.

По блюдцу шли помехи, но голос Фурманова был хорошо слышен:

– Что за хамство, Задов? Могли бы просто сказать, что человеку приспичило. Ладно, я рад, что у вас все в порядке. Напомните беку о моей просьбе. Он знает. И прекратите свистеть, Лева, вы не в Одессе.

Затем гнусавый мужской голос продекламировал: «Вот и сказочке конец, а кто слышал – молодец», и все, кроме свиста, затихло. Примолк даже журчащий ручеек. Долгожданный сеанс связи закончился так же неожиданно, как и начался. Выскочивший из бамбука Батыр застал товарищей уже полностью собранными и готовыми к действию.

Очумело озираясь по сторонам, бек сфокусировал безумный взгляд на товарищах и выдохнул: «Тикаем, хлопцы, я все сделал». Повторять два раза ему не пришлось.

Разведчики, тяжело дыша, пробирались через переломанные и перекрученные беком груды веток. Ядовитые цветы на некоторых клумбах еще шевелились и тянули к ним свои длинные шипастые листья. Пробираясь мимо хризантем, они услышали в свой адрес и в адрес родни до пятого колена не совсем приличные домыслы. Что до лексикона нежных анютиных глазок, то от их забористой брани покраснел даже коренной одессит.