Иду на вы!

Прошло немного времени, и на той же дороге показались десятка два всадников. Они приближались неспешной рысью. Неподалеку от рощи остановились, спешились и дальше двинулись пешком. Впереди выступал благообразный старец в длинном кафтане, с посохом в руке. Его сопровождали воины, вооруженные одними лишь мечами, простоволосые, не обремененные кольчугами и щитами. Это был хороший знак. Если не считать того, что среди них Святослав разглядел крепкого телом жидовина в белом халате, с белым же платом на голове, схваченном золотым обручем и ниспадающим на спину, с кривой арабской саблей.

Выждав положенное время, Святослав пошел навстречу князю вятичей, образ которого подробно описал ему князь Муромский. Остановившись в пяти шагах, поклонился престарелому князю, молвил с великим почтением:

– Приветствую тебя, князь доблестных вятичей, – да будет твоя жизнь долгой и счастливой! Боги привели меня с моей дружиной на твою землю, и я не мог пройти мимо, не встретившись с тобой и не преломив хлеба в знак доброго расположения своего к тебе и твоему народу. Моя дружина идет в Киев. Там находится стол князей киевских. Долг мой повелевает занять этот стол и управлять княжеством Киевским на благо моего народа и моих данников и защищать их от посягательств недругов. Прими от меня подарки в знак нашей дружбы, достойные твоего звания и твоих лет.

И Святослав еще раз поклонился князю вятичей, а вои его выступили вперед, держа в руках дорогое оружие, меха соболей, песцов и куниц, свертки шелковых, льняных и шерстяных тканей.

Князь Вятичский слушал речи Святослава с высоко поднятой головой и с таким невозмутимым спокойствием, что оно могло бы показаться презрительным равнодушием, если бы Святославу не были известны обычаи различных племен и народов.

Едва вои Святослава сложили подарки на расстеленный персидский ковер, который на зеленой траве вспыхнул диковинным многоцветьем, старый князь заговорил сильным молодым голосом:

– Я принимаю твои дары, князь Киевский, – да будет твой путь к твоему столу таким же прямым, как твой прославленный меч! Ты можешь отдохнуть на нашем берегу и принести жертвы Перуну. Мы дадим твоим воям лучшую пищу, какую родит наша земля, а твоим воеводам и тебе, княже, красивейших дев для отдохновения после трудного похода. Я сам разобью шатер рядом с твоим шатром, разделю с тобой трапезу, выслушаю твои мудрые речи и отдарюсь, блюдя законы гостеприимства, завещанные нам предками, – и седобородый князь Вятичский склонил свою гордую голову в поклоне, приложив к груди правую руку.

И все старцы, встречавшие русов, и те воины, что сопровождали князя Вятичского, последовали примеру своего господина. Все, кроме надменного жидовина – тот лишь кивнул головой, будто клюнул что-то невидимое, и снова уставился на Киевского князя, щуря свои и без того раскосые глаза, доставшиеся ему от предков-хазар.

Святослав вздохнул с облегчением. Он предполагал, что вятичи непременно предъявят ему счет за обиды, нанесенные им княгиней Ольгой, или хотя бы попеняют ему за них, и гордость его, князя Святослава, будет унижена сверх того, что он сам себе позволил. Идя тем путем, какой он выбрал, заранее зная, что везде и всюду не может рассчитывать на радушный прием, в то же время понимая, что замысленное им дело требует обрастать друзьями, а не недругами, Святослав теперь мог сказать себе, что он прошел большую часть пути вполне успешно, ибо оставшаяся часть никаких неожиданностей ему не сулила: там его встретят народы и их правители, доказавшие свою преданность Киевскому столу. Останется только убедиться в этом и закрепить отношения подарками, совместными молитвами перед богами, побратимством, где это окажется необходимым, и пиршественными застольями. Или твердым голосом, если потребуется. Там он пополнит свою дружину, и его гонцы, надо думать, уже оповестили князей радимичей, дреговичей, древлян и прочих народов о намерении князя. Им он везет дорогие подарки, а воям звонкую серебряную монету. Да и мать, княгиня Ольга, постарается подтянуть поближе к Киеву дружины южных славянских племен северян, полян и прочих на тот случай, если наместник каганбека Хазарского вздумает воспрепятствовать Святославу в его желании занять стол князей киевских.