Иду на вы!

– О Великий! Мне нет прощения! Но позволь доказать тебе, что в моих словах не было вымысла и желания принести хотя бы малейший вред тебе и возглавляемому тобой царству! – воскликнул ибн Эфраил плачущим голосом, приподнимая голову. – Свои сообщения и выводы я основывал на донесениях лазутчиков и соглядатаев, которые сидят в Киеве и которым мы платим деньги. Один из них, хорезмиец, близкий к изменнику беку Феридуну, – да сотрется имя его, да постигнет кара его еще на этом свете! – уверял меня, будто в Киеве царит паника, будто каган Святослав на совете у матери-княгини Хельги сказал, что его войско не сможет противостоять войску твоего величества, что речь может идти лишь о спасении княжеского рода и Киевского каганата. Еще он будто бы сказал, что идет на север, в Невогород, чтобы собрать дань с подвластных ему народов для твоего величества, что ворота Киева будут открыты, если ты пожелаешь осчастливить этот город своим посещением. Я не мог не поверить этому человеку, сообщившему мне о настроениях среди властителей Киевского каганата и княжеской дружины. Тем более что другие соглядатаи так или иначе подтверждали сказанное. А послы кагана Святослава, посланные им во все стороны света, вернулись, как я тебе уже докладывал, ни с чем: никто не захотел вступать с ним в сговор против твоего величества, – да продлится твое царствование на многие годы! Но я, если ты помнишь, позволил себе выразить предположение, что сведения, полученные из Киева, могут быть ложными, а слухи могут распускаться из дворца самого кагана Святослава, чтобы направить наши мысли и поступки по ложному пути.

Посол замолчал и замер, вновь уткнувшись лицом в бухарский ковер.

– Ты забыл, презренный, что коназ Святослав убил наместника твоего царя, нашего родственника, незабвенного Самуила бен Хазар, брата нашего родителя, – да будет он принят в царствии божьем с почетом и милостью! Ты забыл, что гои истребили всех иудеев, наших подданных, пребывающих в Киеве! Паршивый пес! Разве ты не знаешь, что должен делать тот, кто приносит нам ложные сведения и слухи, кто с их помощью, вольно или невольно, направляет наши помыслы и дела во вред царства Израильского, данного нам в этой части Айкумены Всемогущим Богом на вечные времена?

– Я знаю, мой повелитель, – да дарует Всевышний тебе мудрость и волю, чтобы преодолеть все преграды на пути Израиля! Но если позволишь, всемилостивый, я выскажу, прежде чем исполнить твою волю и волю Господа, Бога нашего, еще одно – последнее – предположение?

– Говори.

– Войско урусов не впервой идет этим путем, но не затем, я думаю, чтобы напасть на твою столицу, – да хранит ее Всевышний тысячу лет! – а для того, чтобы, с твоего всемилостивейшего соизволения, проследовать в море Хазарское, ограбить города исмаильтян за Дербентской стеной, как они привыкли это делать в прошлом по своему варварскому обыкновению, и отомстить им за гибель своего войска и князя Хельги. Столица твоя непреступна для варваров, под ее стенами они найдут себе могилу. И каган Святослав это знает. Надо послать к нему навстречу послов и потребовать от него ответа, по какому праву он идет к Итилю, не испросив твоего, мой повелитель, всемилостивейшего соизволения. Если он скажет, что идет на исмаильтян, то взять у него в заложники его сыновей, потребовать половину добычи, а там Всевышний подскажет тебе, мой повелитель, что делать дальше с войском урусов и как отомстить им за их своеволие. Я все сказал, мой повелитель, – да будет имя твое прославлено в веках среди Израиля! А я весь в твоей власти.

– Хорошо. Может быть, ты и прав. К тому же вестник кагана Булгар не говорит, с какой целью и куда направляется каган Святослав. В таком случае поезжай ему навстречу и спроси у него о том, о чем ты здесь говорил. Возьми заложников и возвращайся. Только в этом случае я прощу тебя. Иди.

– Позволь еще раз припасть к твоим ногам, мой повелитель, – да восславится среди Израиля твоя мудрость, как восславилась среди него и среди гоев мудрость царя Соломона! – и ибн Эфраил, сын Манасии, прополз на коленях и локтях к трону и поцеловал носок сапога каганбека, затем, не вставая с колен, попятился прочь от трона, на ноги встал только у самой двери, вышел, согнувшись, и лишь за дверью перевел дух и мысленно возблагодарил Всевышнего, что встреча с каганбеком, не сулившая ему ничего хорошего, закончилась все-таки вполне благополучно. А там он как-нибудь выкрутится: не впервой.

– Что будем делать? – спросил каганбек у своих мудрых советников, едва за послом закрылась дверь.