Иду на Вы

– Скорее, скорее, – торопил он. – До света нужно проехать Змиевы валы, где много русских дозорных. А уж в Степи они нам не страшны!

И они скакали еще быстрее…

Совсем рядом поблескивал серебряный наличник Белдуза.

Маняще посверкивала в свете луны рукоять его булатной сабли.

Ах как хотелось Славке подскакать поближе, выхватить эту саблю из ножен и перерезать ей горло Белдуза.

А там, вытолкав хана из седла, перескочить на его коня, и – пока ночь, темнота, поминай его половцы как звали! Этим, как там его, – Златославом!

Ах как хотелось… Но нет – нельзя!

Две мысли останавливали Славку. Не все он еще сделал для родной Руси. Нельзя было убивать хана именно сейчас, когда тот, сам не ведая того, так спешил к своим, чтобы погубить Степь.

И уж очень хотел он еще раз поискать родную матушку. Тем более что ехал-то в Степь, где, возможно, она еще томилась в неволе. И не с пустыми руками, как раньше, а со златниками, на которые можно ее было выкупить!

Под утро они доехали до широкой, с высокими обрывистыми берегами реки.

При виде ее половцы заметно повеселели.

– Ну, вот и добрались! – устало заметил Куман.

– Да, – гарцуя на самом краю обрыва, согласился Белдуз. – Теперь мы, считай, уж-же дома!

Еще совсем немного, и…

Славко оглянулся и со вздохом понял, что русская земля с ее одолень-травой, церквями и родными людьми осталась позади.

Впереди была готовящаяся к скорому ледоходу река. И за ней – насколько хватало силы у взгляда – Дикое поле, с его пологими холмами и оврагами, а за ним еще более необъятная половецкая Степь.

Что-то сразу болезненно сжалось в груди Славки. Ему вдруг остро захотелось назад. К своим.

И в этот момент даже чужая земля неожиданно задрожала и заходила под ним ходуном.

Славко даже не сразу понял, что произошло.

Зато Куман, как всегда, был начеку.

– Осторожней, хан! – вскричал он. – Скорее назад!

Белдуз резко дернул поводья. И – обошлось. Задние ноги жеребца успели оттолкнуться от оползневой кручи до того, как она со страшным грохотом рухнула вниз. И только тут Славко понял, какой опасности только что избежал и он сам. У него даже сердце похолодело. Ведь полети хан с такой высоты, то неминуемо потянул бы за собой и его… Первый раз за последние годы Славко вдруг отчетливо понял, что в этой чужой земле, прикованный стальной цепочкой к седлу Белдуза, он ни в чем не мог надеяться на самого себя. Никак не мог помочь себе. Он вдруг вспомнил вечерний разговор со Звениславом и уже второй раз за последние сутки во весь молчаливый голос обратился к Богу. На этот раз – спасти и сохранить его в этих чужих краях!..

Тем временем половцы осторожно подъезжали к краю обрыва, смотрели вниз и качали 101 головой, поздравляя хана с тем, что ему так повезло.

Сам Белдуз вел себя так, словно ничего и не произошло. Только смуглое лицо его было сейчас бледным. Почти таким, как его серебряная личина.

Объявив короткий привал, он сел рядом со старым половцем и стал разговаривать с ним.

Прямо за ними, тоже отдыхая, стояли их кони…

Славко из-за проклятой цепи вынужден был сесть рядом и слышал всю их беседу от начала до самого конца. Страшного конца, о котором он и не мог подозревать в начале, хотя уже и знал, что нет такого зла, на которое не был бы способен этот безжалостный хан…

Но даже в начале он почувствовал что-то неладное и на всякий случай притворился, что спит. И слышал только голоса. Постепенно накаляющийся – Белдуза и все более и более грустный – Кумана.

– Как ты думаешь, согласится Ороссоба пойти на Русь, пока князья будут заняты осадой Корсуня? – спрашивал Белдуз.

– Мне ли думать за самого старшего хана? Как он решит, так и будет! – покорно отвечал старый половец и, поправляя толстые кожаные ремни, которыми была закреплена большая нагрудная бляха – единственная его защита, вздыхал: – Может ли жалкая дождинка осуждать сбросившую ее на землю тучу?

– Но ведь ты слышал мои планы! Разве они не хорош-ши? Раз-ве они не будут полезны всей Степи?!

– Да, они хороши и полезны. Но разве может младший ослушаться старшего?

– А почему бы и нет?

– Я уважаю обычаи Степи.

– Я тоже ч-чту их. Но кроме них-х есть еще здравый смысл!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Старый хан доживает последние дни.

– Он еще может сесть на коня и повести за собой войско!

– Все равно дни его сочтены!

– Дни каждого человека сочтены. Еще с колыбели он делает свой первый шаг к могиле и идет к ней всю свою жизнь…

– А ты что хочешь сказать этим?

– Ничего! Всего лишь только то, что умрет этот хан, на смену ему придет другой, самый старший из вас!

– И… тоже откажет! Разве это справедливо?

– Значит, такова будет его воля. Ведь он же – старший хан!

– А если есть другие ханы – молодые, крепкие, более удачливые, чем любящие больше почет да покой старики? Способные не просто сесть на коня и повести войско, а захватить всю Русь, да что там Русь – тот же Корс-сунь, царство ромеев, весь мир!? Что молчиш-шь?