Идущая

— Привет, — сказала она, чувствуя, как в районе солнечного сплетения толпа свихнувшихся кошек отплясывает брейк-данс.

— Привет, — сказал Раир. Он, к слову, тоже был на деле куда менее невозмутим, чем выглядел со стороны. Как обычно, впрочем. Просто он все ещё не решил, как именно следует реагировать на эту безумную. И, разумеется, понятия не имел, чего от неё ожидать.

— Раир, я… (чтоб его всё! Ну почему каждый раз напрочь разучиваешься лепить из слов связные фразы?!) Извини, что я тогда так это сказала… Про… и про Эглитора… Извини, я ведь… Я была так зла и на Эглитора, и на тебя и на все на свете!..

Она боялась, что Раир оскорбится снова почему-нибудь, или вспылит, или… Чёрт, не надо было вообще трогать эту скользкую тему с эглиторовым гостеприимством! Но…

— Знаешь, — негромко сказал Раир, — я ведь тоже был зол и на тебя, и на себя из-за… Мне не нужно было отправлять тебя одну в Нори-ол-Те…

— А что было делать? — удивилась Реана. — Я не могла тогда ждать, как не могу и сейчас, а Эглитор был шансом. И он же, в конце концов, не убил меня…Хотя перепугалась я дико! — обиженные нотки всё-таки прорвались под конец.

— Хочешь честно? — спросил Раир, осторожно улыбнувшись на пробу. — Думаю, я перепугался немногим меньше.

Реана удивилась про себя. Разве так бывает — чтобы наследные принцы вслух признавались в наличии у них нервов? В этом Реана здорово сомневалась, так что умилилась и растаяла.

— А ты-то из-за чего? — спросила она уже в растаявшем виде.

— Да так, из-за одной знакомой. Два дня места себе не находил, думая: а вдруг не придет.

— Пришла? — сочувственно спросила Реана.

— Вначале были у меня некоторые сомнения… — задумчиво протянул Раир. — Но теперь, похоже, да, пришла, — он улыбнулся.

К полудню в небе окончательно растаяли последние клочки туч, и солнце сияло вовсю. Реана забыла обо всем, только ноги взрывали снег, шагая вброд и оставляя за спиной две неглубокие лохматые бороздки, а каштановая голова, сияя на солнце, очаровано вертелась по сторонам, хотя меняться пейзаж и не думал: холмы и перелески тянулись, пока хватало глаз, по обе стороны реки. Ютои спала, лишь кое-где вода проглядывала сквозь снег. Мороз и солнце — один из самых приевшихся пейзажей, кажется, но тем не менее он каждый раз захватывает душу врасплох роскошно-скромным искрящимся трёхцветьем: золото, лазурь и снег. А чтобы представить себе воздух, который взахлёб глотали трое на левом пустынном берегу небольшой речки, нужно жить не в начале XXI века в техногенном мире. Этот воздух был — как родниковая вода, которую хочется пить и пить без конца, который льдяной своей чистотой вымывает из тебя грязь и усталость, от которого звонкая лёгкость переполняет тело и душу.

— До чего здорово! — шёпотом воскликнула Реана, прикрывая глаза и улыбаясь ветру. — Вот это и есть счастье: ментоловый ветер в лицо. И больше ничегошеньки не нужно!

— Так-таки ничего? — лукаво спросил Ликт. — А если сейчас вот справа прорисуется мостик в твой мир?

— А, хай себе рисуется, — Реана даже не повернула головы.

— Неужто и не взглянешь? — не отставал Ликт.

— Взглянуть взгляну, но дома нет такого ветра, — она пожала плечами и снова глубоко вдохнула, чувствуя, как холодные искорки защекотали вдоль позвоночника.

— Ты не хочешь вернуться домой? — удивился Раир. — Мне казалось, ты, напротив, только об этом и думаешь.

— Думаю, — кивнула Реана. — Ещё как думаю… — она покосилась на Раира, который явно ждал более развернутого ответа и взялась всё-таки объяснять:

— Просто, знаешь, мой мир — не такое уж чудесное место. Тесно там. Ты не можешь просто уйти, ты связан обязательствами всевозможного рода…

— Здесь то же самое, — заметил Раир. — Или ты думаешь, что здесь у человека нет семьи, друзей, работы, дома, где знаешь все до последнего гвоздя в стене?

— Но… Здесь, по крайней мере, есть куда уйти…

— …благородному с кучей денег, — уточнил Ликт.

— В смысле? — не поняла Реана.

— Думаешь, я не ушёл бы из Даз-нок-Раада раньше, если мог бы?

Реана смотрела на него всё так же непонимающе. Ликт посмотрел в ответ, повернулся за помощью к Раиру — тот пожал плечами — и Ликт стал объяснять, мотнув головой.

— Ну, по рождению я свободный. Это потом отец в суде всё проиграл, потому что судился с сотником гвардии, наговорил ему ещё всякого… Справедливости ему захотелось. Ну и отсудили у них всё, отцу пришлось себя с матерью продать. Их тот сотник перекупил потом… — Ликт отвернулся. — А я уже совершеннолетний был, так что меня это вроде как не касалось, я так свободным и остался. И бросать в замке нечего было: ни родных, ни друзей особо, ни дома. Я уже и сам прикидывал, как бы уйти. В город я бы вышел свободно. Денег мог бы достать — выиграть или украсть. И дальше что? В столице или ещё где — воровать на рынке, местным большим рыбам половину отдавать, пока гвардейцы не поймают? Сначала нос, потом одну руку, потом вторую, потом виселица. Благодарю покорно.

— А ремёсла? Или торговля, — предложила Реана. Ликт рассмеялся.