Идущая

…Тягучая, тупая боль, разрастающаяся плавно, исподволь, постепенно: так легко вообразить себе всю прелесть древней пытки с вытягиванием жил! И кажется, что острая, рывками боль принесла бы облегчение — что угодно, только не это спокойное, размеренное нарастание её. И всем существом хочется кричать вопить, визжать, — но почему-то не даёшь себе воли. И невозможно терпеть — хотя и знаешь, что всё без толку, но будешь метаться, пытаясь бешенством заглушить боль, пытаясь с наскока разорвать сковавшую тебя муть, освободиться, почувствовать, что ты снова контролируешь ситуацию… Но ничего не выходит. И ты только, наделав глупостей и выбившись из сил, надёжней запутаешься в паутине и яснее осознаешь свою беспомощность. И длится это, кажется, бесконечно.

Она открыла глаза и обнаружила себя сидящей на пятках в снегу, опираясь на закоченевшие ладони. Солнце как раз начинало отклоняться с полуденного своего места, чем занималось, и когда она видела его последний раз. Сколько её не было? Час? Сутки? Триста лет?

Она встала на ноги. Выхватила меч, выписала им пару восьмёрок, прошлась, всё ускоряя и усложняя движение, пробуя тело, как пробуют новую машину.

С дерева на краю поляны любопытная белка наблюдала за ней. Молодая женщина вела себя странно, не похоже на то, как обычно ведут себя люди. Сначала она слишком долго сидела неподвижно, а сейчас двигается так быстро. Белка спустилась пониже, заворожённо наблюдая за странным танцем на белом снегу, за сильными уверенными движениями, за призрачно быстрой полоской стали. Неожиданно девушка оказалась совсем рядом и прежде, чем звёрек успел испугаться, меч с ювелирной точностью раскроил его на две одинаковые половинки.

Она отступила на шаг ещё до того, как брызнула кровь. Два комочка меха шлёпнулись на землю и кровью до самой прошлогодней травы прожгли снег. И она рассмеялась колючим, жутким смехом.

Реана услышала свой смех, осыпавшийся острыми мурашками вдоль позвоночника, вздрогнула от пяток до макушки и уставилась безумными глазами на половинки белки. Потом рывком перевела взгляд на меч в своей правой руке. С абсолютно чистого лезвия тек в белёсое небо пар. Она швырнула меч в землю. Дико хотелось зашвырнуть и руку куда-нибудь подальше.

— Разорви меня Таго!.. — непослушными губами проговорила она и тут же спохватилась:

— А, ч-чёрт! Эта ещё фразочка откуда?!

Разумеется, она помнила, откуда. Чья это фразочка. Реана сжала кулаки так, словно хотела пальцами проткнуть ладони насквозь и закричала зло в равнодушное небо:

— Ну уж нет! Слышишь?! Ни за что!!!

Она кричала, выворачиваясь наизнанку в крике, сдирая горло… её крик расколол реальность, и перед тем, как утонуть в темноте, Реана услышала грохот и подумала: "Стена упала".

Снова открывать глаза оказалось чертовски неприятно — и почему-то ничего не было видно. Реана моргнула. Это помогло выяснить, в чём дело: она лежала лицом в снег. Она не без труда села. Болело всё, как один большой синяк. Чувствуешь себя боксерской грушей после напряженного рабочего дня.

— Сколько можно терять сознание, — проворчала Реана. Горло саднило. Кроме того, болело левое плечо и правая рука пониже локтя. Рукав, кажется, мокрый… Быстрая ревизия показала, что не кажется. Рукав, вместе с рукой, был пропорот от запястья до локтя, и пропитался кровью. Перед девушкой, чуть справа, лежал на снегу её собственный меч.

— И как это я умудрилась?..

Реана встала (со множеством предосторожностей), огляделась (ещё осторожнее). Надо бы вернуться в лагерь, пока ребята не начали нервничать. Додумав эту мысль, Реана наклонилась подобрать меч… и поняла, что делать этого не стоило — тут же оказалась на четвереньках, вяло отфыркиваясь от снега. Вернув себя в сидячее положение, она вытерла и спрятала меч. Сидя прятать его было неудобно (для начала надо выдернуть из-под себя ножны, пытаясь понять, как они там оказались), но наученная горьким опытом Реана предпочла не испытывать на прочность свой лоб, ещё раз падая с огромной высоты своего роста. Наконец, ей удалось поставить себя на ноги. После первых двух шагов Реана поняла, что дойти до лагеря не столь уж легко. Ещё через два шага она прикинула расстояние до края поляны… Шагов двадцать. А оттуда до лагеря? Охх. Смешно. Международная преступница, называется! Ходить научись!

Ладно. К утру дойдём.

О том, через сколько дней наступит это счастливое утро, Реана предпочла не думать.

— Ну и где эта безумная, чтоб её кошки съели? — спросил Ликт у потухшего костра, с удовольствием выпуская из рук тяжёлого зайца.

— Думай, что говоришь! — одернул его Раир, окинув полянку взглядом и обходя её по кругу.

— Вот ещё! — фыркнул Ликт. — Ты что, нервничаешь? Вот уж не думал, что ты умеешь!…Нет, подожди, ты что, хочешь сказать, что она… что её… что Реда?..

— Я не хочу этого говорить, — сказал Раир. — Но здесь нет ничьих следов, кроме её собственных.

— Но это же… Клянусь Кеилом!.. — ошарашено сказал Ликт. — И что нам теперь делать?

— Вот он, — довольно отозвался Раир, отрывая глаза от земли.

— Кто — он?