Идущие на смерть приветствуют тебя

Аврелий покачал головой. Нелегкая же у него жизнь, у этого еврея, если признается, что живет ловлей рыбы в Тибре, подумал он, провожая его взглядом.

А иудею было нелегко — он явно терялся в большом городе с его интенсивным уличным движением. Сделав несколько шагов и тщетно попытавшись увернуться от телеги, груженной овощами, он столкнулся с человеком, бежавшим ему навстречу с другой стороны улицы, и упал прямо в грязь.

И тотчас переулок огласился криками возмущенного зеленщика и воплями ребятишек, которым он направо и налево отвешивал оплеухи, потому что они норовили завладеть его товаром, рассыпавшимся по мостовой.

Посетители таверны поспешили на улицу, тоже желая принять участие в ссоре, а матери ребятишек, которым досталось от зеленщика, тут же явились на подмогу своим беззащитным отпрыскам.

Единственным, кто не участвовал в этой кутерьме, как с удивлением заметил Аврелий, оказался тот самый человек, которого нечаянно толкнул Симон и который должен был бы рассердиться больше всех. Однако он держался в стороне с поднятым капюшоном, стараясь не привлекать к себе внимания, а вскоре направился к перекрестку и быстро исчез.

И все же, когда он сворачивал за угол, капюшон соскользнул на плечи, и Аврелий узнал хорошо знакомое лицо.

Сенатор тут же выбежал из таверны и, перескочив через несчастного рыбака, упавшего в грязь, пустился следом за Ауфидием, ибо это был он.

Час спустя патриций вернулся домой, грязный и вспотевший, но весьма довольный тем, что выследил ланисту. Долго шагая за ним вверх по холму, он все время старался, чтобы тот не заметил его, и то и дело прятался за колоннами, когда Ауфидий оборачивался, проверяя, не идет ли кто сзади.

В какой-то момент Аврелию даже показалось, будто тот заметил его, но потом решил, что в таком случае ланиста ни за что не вошел бы в дом Сергия.

— Проснись! — крикнул Аврелий, входя в атрий.

Привратник Фабелл, как обычно дремавший в своей каморке, вздрогнул и недовольно уставился на хозяина: даже поспать не дают несчастному, непременно нужно разбудить!

«Странно, что Парис не встречает меня!» — подумал сенатор, но, войдя в перистиль, в изумлении остановился.

Из-за тонких мраморных колонн его высоконравственный управляющий с идиотским и в то же время блаженным видом наблюдал за Ксенией, ловкой рабыней, неразлучной с Кастором, словно она была сама Афродита. Захваченный врасплох, вольноотпущенник покраснел, как девица, а патриций воздержался от замечания, прекрасно понимая, что любой намек поверг бы того в полное отчаяние.

— Хозяин… — пролепетал управляющий, невероятно смутившись, — у вас гость.

— Мне некогда, — возразил сенатор. — Нужно быстро вымыться и снова уйти.

— Как угодно. — Парис поклонился. — Тогда скажу Спурию, этому веревочнику из Бононии…

— Из Бононии? — переспросил Аврелий. — Где он? — И направился в кабинет.

— Не там, хозяин. Он в кухне. Я подумал, что, наверное, ему лучше подождать там — со слугами, — уточнил Парис, который в том, что касалось общественных предрассудков, давал сто очков вперед патрициям старого склада.

Сенатор прошел в кухню. Он пожелал в свое время, чтобы она была просторной и очень чистой. Многие владельцы домов, по его мнению, ошибались, когда заботились об обеденном зале, украшая его фресками, отделывая мрамором и слоновой костью, а для очага и хлебопекарной печи оставляли какую-нибудь небольшую клетушку, дымную и грязную. Времена, когда ужин в римском доме готовили в атрии, к счастью, давно миновали, и патриций выделил для приготовления пищи две просторные, светлые и хорошо проветриваемые комнаты с несколькими раковинами, поэтому все тут можно было содержать в исключительной чистоте.

— Мушмулу нужно класть в кипящий щелок с бельем… — услышал Аврелий, войдя в кухню, громогласно вещавший властный голос.

На почетном месте за деревянным столом в окружении поваров, пекарей и кондитеров сидел высокий и тучный человек. Все внимательно его слушали, а кое-кто даже что-то записывал.

— А айву? — поинтересовался в этот момент Гортензий, любимый повар сенатора. — Мазий в своем учебнике «Приготовление пищи»…

— При чем тут учебники! — грубо прервал его провинциал. — Чтобы сварить хорошее варенье, такое, про которое говорят «пальчики оближешь», необходим опыт! Нужно высушить фрукты на соломе или хотя бы на листьях платана, потом подавить их в глиняной миске, обмазанной варом. Мы ведь не можем себе позволить мед при том, сколько он стоит!

— Так ты у нас веревочник или повар, Спурий? — прервал Аврелий этот импровизированный урок кулинарии.