«Идущие на смерть» (СИ)

— Отлично, Николай Оттович, на вас можно положиться.

— Но зачем эта мистификация, ваше сиятельство?!

— А затем, любезный Константин Александрович, чтобы Того убедился в не боеспособности наших двух броненосцев, что находились под обстрелом восьми вражеских кораблей. И погнался за Витгефтом, оставив нас миноносцам, что потопят торпедами ночью. Но до нее будет далеко — и после пяти часов вынужденной стоянки, мы откачаем воду и дадим полный ход, направившись к Дальнему. А там все превратим в щебенку — порт, причалы, пакгаузы и склады, паровозы и вагоны. Высадим десантные партии, которые примем на борт утром, и те подожгут все, что может гореть. Миноносцы потопят торпедами и подрывными зарядами все пароходы в бухте. Заодно разрушим пристани Талиенваня, чтобы ими тоже нельзя было воспользоваться.

Ухтомский остановился, вздохнул — день выдался крайне напряженным, и это при том, что эскадра должна была сегодня уже вернуться обратно в совершенно изодранном виде. А она выйдет только с рассветом — только и успели подготовиться. Если бы не эти лишние сутки, то шансы на благополучный исход вдовое бы уменьшились.

— Да, те транспорты, что на ходу и с ценным грузом — кардифом, продовольствием и прочим добром для японских войск в Маньчжурии предназначенным, обязательно заберем с собою, как призы, высадив на них абордажные команды — в Артуре нам все пригодится. А Дальний нужно разрушить так, чтобы им еще месяца два-три нельзя было воспользоваться. Да выставим там мины — с нами будут миноносцы и выйдут еще канонерские лодки «Гремящий» с «Отважным». И на все про все у нас пять часов, чтобы уйти оттуда задолго до рассвета!

— Успеем, броненосцы Того не успеют вернуться, а мы с ранним утром уже будем стоять у Электрического Утеса, где нас встретит тральная партия. Ведь так, я правильно понял ваше превосходительство, — Грамматчиков хищно ощерился, глаза буквально заискрились.

На Эссена смотреть было больно — лицо выражало вселенскую печаль. Видимо, сейчас командир «Аскольда» проклинал ту минуту, когда сегодня получил это назначение. С него сейчас можно было писать картину — «я чужой на этом празднике жизни».

— А вам, Николай Оттович, надлежит отделиться от эскадры по сигналу флагмана, с «Аскольдом» и «Новиком» отправиться в Печилийский залив, и с рассветом проделать это же с Инкоу, постаравшись превратить второй вражеский порт в пепелище! И до наступления ночи на 31-е число вернуться в Порт-Артур. Но лучше уведите ценные призы и вернитесь утром 31-го, вас будут сопровождать в набеге три миноносца. Вот приказ контр-адмирала Витгефта, там вам указаны точки рандеву, а десантную партию примите на крейсера этой ночью! Все, господа — надеюсь, что вы скоро узнаете, что чувствует голодная лиса, которая ночной порой попадает в сарай, где на насесте спокойно спят курицы!

Бронепалубный крейсер 1 ранга "Аскольд" и его командир капитан 1 ранга К.А. Грамматчиков

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «ТО, ДА НЕ ТО» 29-30 июля 1904 года. Глава 12

— Я сделал все что мог, храни их бог! Надеюсь, что дойдут до Владивостока, погода подходящая!

С мостика «Севастополя» была хорошо видна уходящая на юг 1-я Тихоокеанская эскадра, густо дымившая всеми трубами. Ход броненосцы уже набрали весьма приличный — до 14 узлов, больше выдавать не давала сама погода, волнение ощутимое. А в такой ситуации японским кораблям придется непросто. И, главное — они могут и не догнать русскую эскадру, а если и настигнут, то меткость стрельбы, особенно на дальних дистанциях, у кораблей Того значительно снизится. А это немаловажно — если повреждения будут несерьезные, и наши броненосцы и крейсера не снизят хода, то прорыв во Владивосток закончится благополучно.

— Лишь бы Витгефт не приказал вынести на мостик кресло, но вроде немец поумнел, и такой глупости совершать не будет. Хотя, кто знает прихоти судьбы — он и так уже почти одни сутки лишние живет, обманув Мойр. Залетит осколок в амбразуру боевой рубки, и хана…

Ухтомский усмехнулся, и, прижавшись к стенке ходовой рубки, закурил папиросу — только флагман мог курить на мостике, на офицеров такая привилегия не распространялась. Павел Петрович сильно устал за истекшие три дня, за которые спал всего несколько часов. А этой ночью вообще не сомкнул глаз — дописывал послание наместнику. А потом уселся за работу для Витгефта, надеясь, что на этом поприще он обретет свои заслуженные лавры. Ведь если он выполнит все эти задумки, как свои личные, да еще в «соавторстве» с наместником, то на долгие года войдет во все книги как великий реформатор, принесший исключительную пользу. А список мероприятий был обширен, и рука устала водить пером.