Идущие в ночь

Моран поднял Опережающего, а левой рукой сжал подарок Ульфенора. Хорингский нож. Тури, смутно сожалея об оставшемся во втором круге гурунарском ноже, тихонько достала его близнеца.

И еще успела поймать злую улыбку Аншана, охотника на оборотней. Ненависть захлестнула ее, как иногда захлестывала разъяренную карсу. «Я его убью, – подумала Тури. – С наслаждением. А остальных – без.»

Мгновения снова плыли медленно, как во сне.

– Теперь действительно можно не торопиться, – глухо сказал Ассанг.

– Для тех, кто стоит у Трона, времени нет. Здесь будет Полночь, будет до тех пор, пока один из нас не завершит Путь. Или пока завершающих не останется…

– Зачем же ты так спешил? – неприязненно спросил Моран.

– Думал успеть подняться, пока Седракс не очнулся, – Ассанг пожал плечами. – Он стал очень силен.

– Сильнее тебя?

– Не знаю. Не думаю.

– А думать надо чаще, – зло сказала Тури и метко швырнула нож в мага, стоящего по левую руку Седракса. Да так, что тот не успел перехватить его магией и вскинул левую руку, защищаясь.

Нож вонзился в предплечье. Маг охнул.

– Тебя любит железо, даэн, – с уважением сказал Седракс.

– А тебя – ненавидит, – мрачно ответил Ассанг.

Седракс засмеялся.

– Скоро железу придется меня полюбить. Во всяком случае, покориться – что ничем не хуже.

– Ты всерьез рассчитываешь победить и не потерять ни одного из Одиннадцати? – спросил Ассанг, снова нащупывая что-то в мешочке у пояса.

– Иначе бы я сюда не пришел, – спокойно сказал Седракс. – Ведь ты мечтал сохранить своих Троих?

– Я сохраню их, – просто сказал Ассанг. – Я обещал.

– Некоторые обещания выполнить невозможно, – произнес Седракс и обрушил на Троих заклятие Слепого дождя.

На несколько мгновений Тури и Моран ослепли. Моран прыгнул в сторону, хищно скалясь и выставив вперед руку с хорингским кинжалом. Опережающего он держал на отлете, чтобы ударить мгновенно, едва острие кинжала нащупает врага. Тури осторожно пятилась к хорингам, раздувая ноздри – словно пыталась определить приближение противника по запаху.

Ассанг не стал останавливать невидимый дождь. Он произнес заклятие Истинного взгляда.

Для Троих в У-Наринне стало светлее, чем бывает в меарский полдень. И свет был непривычно белым, и все вокруг стало вдруг наполовину прозрачным. Кроме пирамиды Трона. И еще: теперь они видели то, что творится за спиной, не оборачиваясь.

А за спиной у них хорингам приходилось туго. Пятеро призрачных оказались великими бойцами. Пока что никто из них не был даже ранен, а вот Роэн отступил на шаг, получив еще один удар – в левое плечо. И по лицу Ульфенора стекала тонкая струйка крови из рассеченной брови, и еще двое были ранены – по счастью, легко.

Седракс собирал в себе мощь всех Одиннадцати и управлял ей, творя заклинания с удесятеренной силой. Он последовательно направил на Троих Изнеможение, Рабские цепи и Зарок молчания. Потом окутал себя Плащом малой власти.

Ассанг работал спокойно, как чеканщик над пластиной панциря. Одно заклятие Освобождения стерло два из Седраксовых – Цепи и Зарок. Следом опустилось покрывало Преобладания, отбросив Изнеможение и сорвав с Седракса Плащ.

Седракс нахмурился и призвал Великую скорбь.

Оба мага поднимались к заклятиям все более и более высоких ступеней, но пока еще никто не желал уступить. Вдруг один из Одиннадцати вздрогнул, отчаянно взвыл и рухнул на четвереньки, стремительно теряя человеческий облик.

Моран пошатнулся. Он был в ужасе. Перед ним метался в припадке безумия анхайр – такой же, как он сам. Только наделенный умением мага.

– Что ты сделал? – он невольно схватил Ассанга за руку.

– Это Смятение, – тихо сказал Ассанг, высвобождаясь. – Не мешай. Я сам едва сохраняю контроль… уйди, Моран!

Седракс не смог воспользоваться этим мгновением. Его Одиннадцать действительно были охвачены смятением. И даже он сам прикрыл глаза и тяжело дышал. На висках его выступили мелкие капли пота.

Морану отчаянно захотелось быть где-нибудь далеко отсюда, залечь в кусты до красного пересвета, а когда Четтан станет властен над его телом – выть, долго и протяжно, выть в тоске и ненависти. Он, Моран, должен убить собрата? Такого же отверженного людьми, вулха в двойной шкуре, скрывающего истинный облик от всех? Будь проклята эта магия!

Но вулх уже снова становился человеком, и Седракс открыл глаза, и Одиннадцать снова угрожали Троим, а за спиной иссохшие полосатые уроды в призрачных плащах, сотканных из самой Тьмы, наступали на хорингов, и Опережающий нервно звенел в руке, ожидая схватки… Моран прикоснулся к ошейнику. Потом. Все потом. Если они выживут. Ведь убивают же люди людей, в конце концов?!

Да, но вулхи не убивают вулхов.

Аншан вдруг выкрикнул что-то злобное и неразборчивое. И метнул в Ассанга обыкновенную серебряную звездочку. Пятилучевик с бритвенно заточенными лучами.

Ассанг молниеносно обернулся и отпрыгнул в сторону. Звездочка с почти неслышным свистом пронеслась рядом с его лицом, стукнулась о дольмен и со звоном упала на камень.