Идущие за лисой

Движения и манеры «Хьюго Босса» отличались неторопливостью. На фоне большинства покупателей — напряженных, суетящихся, нервничающих на ровном месте — человек в сером плаще казался почти медлительным. Он без лишней спешки выложил свои покупки на ленту, спокойно подождал, пока кассир отсчитает сдачу мелочью, и только потом начал аккуратно складывать все в свою сумку-портфель — кожаную, конечно. Зоя, уже чувствующая аромат кофе из ближайшего автомата, не стала дожидаться, пока мужчина перед ней закончит свой церемониал, и просто сгребла покупки в пакет, не разбираясь. Ничего, чай насмерть не помнется, крупа тоже.

Зоя проскользнула мимо «Хьюго Босса» к кофейному автомату и через полминуты была счастливейшим человеком в мире.

А через час, разгребая свои нехитрые покупки, она обнаружила на дне пакета кошелек.

Мужской.

Хороший, качественный бумажник явно из натуральной кожи.

О Господи.

Зоя сразу вспомнила элегантного «Хьюго Босса» в очереди. Она почти не сомневалась, что кошелек принадлежит именно ему, хотя и не могла объяснить, как он оказался в ее пакете. Единственное хоть сколько-то логичное предположение заключалось в том, что она сама случайно его сгребла вместе со всем прочим содержимым ленты. Пока он там возился...

И что теперь делать? Нести его обратно в Универсам, отдать охране, пусть разбираются? Но ведь вообще-то нет никаких доказательств, что кошелек принадлежит именно тому человеку...

Может быть, там есть банковская карта с именем и фамилией? Тогда можно отнести в банк...

Зоя набралась решимости и открыла бумажник. Банковская карта там действительно была, какого-то незнакомого банка, и выглядела очень солидно, но фамилии владельца на ней не было. Странно.

Впрочем, в боковом кармашке нашлось нечто гораздо более важное: маленький картонный листок с подписью «телефон владельца» и, собственно, номером телефона. Строчки с именем почему-то не было, как будто листок был обрезан.

Хоть бы номер был правильный! Объясняться с охранниками Универсама не было ни малейшего желания.

Зоя совершенно не удивилась, когда ей ответил приятный мужской голос. Она сбивчиво рассказала, что нашла в своем пакете кошелек и там был этот номер, и она совершенно не представляет себе, как это вышло...

Голос в трубке ответил потоком благодарностей и любезностей. Какая невероятная удача. Вы просто спасли меня. Нет-нет, не беспокойтесь, просто скажите, где и когда вам удобно, я подъеду в любую точку. Если вас не затруднит. Огромное спасибо. И прочее, и прочее...

Зоя с чувством облегчения положила трубку и сунула кошелек в сумку с медицинским халатом. Уж ее-то она точно не забудет.

Какой все-таки странный и утомительный день.

"Хьюго Босс"

Владимир Иванович Соловьев сидел в мягком кресле с бокалом вина. Он улыбался, но в его улыбке было больше легкой грусти, чем радости.

Он был не один. В кресле напротив сидела женщина в длинном вишневом платье довольно простого покроя. Платье очень подходило и к ее стройной фигуре, и к черным густым волосам чуть ниже плеч, уложенным в строгую прическу. Женщине по виду было, может, чуть больше тридцати, но точно меньше сорока. Она была очень красива, хотя никто не назвал бы ее милой или хорошенькой.

— Все-таки ты возвращаешься, — удовлетворенно произнес Владимир Иванович.

— Да.

— Как ты узнала? Это онасказала тебе?

— Да. Впрочем, кое-что я видела и сама. Два мертвых скворца, которых упоминал сегодня этот юноша, не единственные. Их гораздо больше.

— Сколько?

— Я насчитала десяток. Не знаю, может, были и другие. Все они, конечно, погибли не сами.

— А как?

— Какая-то травма, не вызывающая сильных внешних повреждений. Но это не единственная их общая черта.

Женщина выдержала небольшую паузу и закончила фразу:

— Они все проходили Границу. Либо долго находились рядом с тем, кто проходил.

— Да ведь ее проходишь только ты! — возразил Соловьев, внимательно глядя в черные глаза собеседницы. — Разве нет?

— Я... не совсем в этом уверена. Ладно, я совсем в этом не уверена!

— Поэтому ты возвращаешься?

— И поэтому тоже.

Оба замолчали. Владимир Иванович сделал пару глотков из бокала.

— Как твои студенты? — спросила женщина.

— Ничего. Бывало и хуже. К тому времени, как они становятся моими, — ну, ты знаешь, к концу третьего курса — их остается хорошо если половина, но эти оставшиеся в большинстве своем неплохи. Кстати, девочка, которая сегодня была у меня в кабинете, довольно толковая.

— Та рыженькая?

— Она самая.

— Может быть... — кивнула женщина, о чем-то задумавшись.

— Что ты теперь планируешь делать?

— Пока не знаю.

Женщина отставила свой бокал и подошла к окну. На улице уже стемнело.

— Наверно, пока понаблюдаю... а дальше посмотрим. Мне придется постоянно уезжать, смотреть, что происходит в других местах…

— Но ты возвращаешься, — полувопросительно повторил Соловьев, тоже вставая.

— Да.

— Тебе нужно будет как-то с этим всем... — Владимир Иванович неопределенно махнул рукой вокруг.—И с ней тоже…

— Ничего, я что-нибудь придумаю.

Владимир Иванович тоже подошел к окну. После небольшой паузы негромко сказал:

— Тебя не было почти десять лет...

Молчание.