Идущий от солнца

Хотим Вас предупредить сразу, что любое нарушение правил проживания в нашей обители влечет за собой наказание. А именно – пребывание в учреждениях по развитию интеллектуально-творческого общества. На вашем языке – это гарем, а у нас – социальная структура под названием УРИТО. Там наши люди находятся на полном обеспечении, но женщин не выбирают. Наши красавицы сами их выбирают и живут с ними, сколько им заблагорассудится.

Иногда мы наказываем мужчин сроком на тридцать лет и считаем их самыми эффективными общественными производителями.

Конечно, личной жизни у них нет. Они принадлежат женщинам гарема, их темпераменту и бесконечным любовным потребностям. Но у них есть возможность дать планете новых людей. И не просто новое поколение, а строго контролируемое потомство, разумных людей, умеющих войти в контакт с космосом и обеспечить его процветание.

К селекции нашей планеты и утверждению на ее просторах талантливых людей, способных помочь и указать космической плазме дальнейший путь ее развития, мы относимся очень требовательно и строго. Поэтому мы и создали гаремы самых высоких технологий.

Наши гаремные офисы расположены между всеми мужскими и женскими жилыми строениями. И еще, чтобы вы знали. У нас свободно разгуливающих и гулящих женщин нет. Нет и одиноких, затворниц, инакомыслящих и, конечно, живущих только с одним мужчиной. Они все у нас в гаремах и заняты творческой работой. Так что Вашей подруге тоже придется находиться там».

Отодвинув от костра письмо, Иван с каким-то безнадежным отчаянием посмотрел на Веру и, взяв ее дрожащую от волнения руку, неожиданно поцеловал.

– Верушка, ненаглядная моя ласточка, разве я смогу отдать тебя в гарем! Я не смогу сделать этого, – еле слышно прошептал он. – Я очень люблю тебя за твои страдания… беды, причиненные людьми, которые в подметки тебе не годятся, мизинца твоего не стоят! Что угодно, только не гарем! Ты мое маленькое солнышко, которое стало освещать мой путь так же, как и большое солнце. Я тебя никому не отдам, даже на планете Одиссея.

– Но у нас нет выбора, Ваня, – вдруг оборвала его Вера. – Мы с тобой два жалких раба новых перемен, и не только в России. Мы с тобой бедные, никому ненужные люди, выброшенные за борт этого страшного фарса, жертвы этой безумной гонки за прибылью, участники кровососущей неразберихи. Надо несколько раз подумать, прежде чем отказаться от заманчивого предложения. Ведь ты, как я поняла, будешь уважаемым гражданином планеты. Только я не совсем врубилась, чем ты там будешь заниматься.

– Сексом! – почти выкрикнул Майкл и повесил на батаган котелок с водой. – С вечера до утра. Моя бы это делала с большим удовольствием.

– А моя нет, – вдруг твердо сказал Иван. – Я могу любить только одну женщину. А если их будет много, я не смогу любить.

– Твоя другому отдана и будет век ему верна, – неожиданно продекламировал Майкл. – А моя сможет… Лола этому научила. Она говорила: «Иди, Майкл, гуляй. Соскучишься, назад придешь». А зад у нее был, как у Пенелопы. Так моя и делала.

– Но моя так делать никогда не будет, – еще раз повторил Иван. – Я могу любить только одну женщину.

– Ваня, читай письмо. Наверняка они что-то напишут о твоей работе. Секс – это не работа. Я на практике убедилась. Это страшное превращение человека в животное.

Иван стряхнул с лица слезы и продолжил чтение необыкновенного письма.

«Надо признаться, что мы на вашей обезображенной Земле солидарны с двумя странами – с Россией и Китаем. Нам очень жаль эти страны. Особенно потенциал отдельных людей, проживающих в них. Видимо, сама удивительная природа помогла прорасти им на вашей Земле и, конечно, близкое присутствие космической родниковой воды, связанной с орбитой человеческих душ. Несколько человек мы уже привезли на нашу планету. Как правило, они с хорошей генетикой, и потомство их пользуется большим спросом на всей планете. Одному из них, Петру Монакову, уже сто сорок лет, но он из гарема уходить не собирается.

При каждом УРИТО (гареме) у нас существует отделение биорегуляции и геронтологии. Так что средняя продолжительность жизни в УРИТО – от ста тридцати до ста шестидесяти – ста восьмидесяти лет.

Самому старому ветерану УРИТО двести три года, но у него есть партнерши двадцати лет, которые очень довольны его аурой и олимпийскими телодвижениями…»

– Вот это планета! – не смог сдержать своих эмоций Майкл. – Для такого рая ничего не жалко!

– А я копейки не дам, – вдруг строго сказал Иван и посмотрел на светлое от звезд небо. – Нельзя старую максу смешивать с молодой икрой. Запах рыбы не тот будет, да и вкус не тот.

– Ваня, – остановила его Вера – человек не рыба.

– Конечно, не рыба. Но от рыбы на земле нет столько вреда, сколько от человека.

– Ты мудрый, Ивана, как утка, – с улыбкой подметил Майкл.

– Которая ест красную рыбу и морскую клюкву, – согласилась с ним Вера. – Читай, Ваня, дальше. Я хочу знать, какую, работу они тебе предлагают.

«Так что мы, уважаемый Иван Петрович, – продолжил Иван, – гарантируем вам долголетие и здоровый образ жизни».

– Вот это планета! – опять не удержался Майкл.