Идущий от солнца

Конечно, если б не Вера Лешукова, не ее бескорыстная неудержимая любовь, перевернувшая в сознании Ивана и без того надломленный взгляд на существующий мир, то он бы не дожил до утра, настолько его потрясло дерзкое предложение инопланетян. Но ее горящие, до боли открытые глаза и неустанные, как пальцы профессионального массажиста, губы спасали Ивана от кошмарных ассоциаций и жутких снов. И все-таки между ее чувственными ласками и сердечными состраданиями Иван куда-то проваливался, и кошмарные видения одолевали его. Ему снились люди, которым с самого рождения было отказано иметь душу, потому что орбита человеческих душ потеряла связь с Землей. И перед его глазами возникали толпы опустошенных, никому не нужных людей, которые куда-то торопились и делали вид, что они очень умные и нужны не только России, но и новой власти, и что без их насущного бизнеса рухнет любое государство. Но они, к великому ужасу, еще не знали, что душ у них нет. И рано или поздно самое многочисленное общество или государство, организованное ими, все равно должно было развалиться. И самое страшное – они, в конце концов, будут, как животные, есть друг друга и терять человеческую суть. Ему снились политики в роскошных дворцах, напичканных новыми технологиями, и в богатых офисах, со статусом неприкосновенности и выдуманного ими виртуального мира. Они произносили речи, одна другой лучше, но, прислушавшись к их голосам, похожим на звон железа, он вздрагивал, словно в лихорадке, лоб его покрывался обильным потом, волосы на голове начинали топорщиться и шевелиться. «Боже мой! – кричал он во сне. – У них тоже нет души!»

– Но у тебя-то есть, Ванечка, есть, – отвечала ему Вера, чувствуя, что он бредит, и как можно крепче прижимала его к своей взволнованной груди. – Что с ними поделаешь, с этими заблудшими человекообразными. Пусть солнце и звезды разбираются в этом. А ты, Ванечка, готовь себя к другой, более духовной, творческой жизни… К работе космического следопыта. Неси Вселенной свет, радость.

Вера, в отличие от Ивана, не могла уснуть всю ночь и, когда он просыпался, тянулась к нему.

– Ты солнышко мое неутомимое. Ты мой блаженный, отчаянный мужчина, умеющий любить и ненавидеть, – шептала она сквозь боль и страдания, накопившиеся в ней за короткую, но невыносимо трудную жизнь. – Скоро взойдет твое великое солнце, и нам будет легче дышать и думать на родной земле. Но ты, Ванечка, послушай меня, радость моя неповторимая, свою любовь послушай, свою лесную пчелку. Послушай и сделай так, как я прошу. – Она прижалась к нему еще крепче и, укусив за мочку уха, заговорила вдруг совсем другим голосом.

Сначала Иван подумал, что она шепчет монолог из какой-то незнакомой пьесы. Но, прислушавшись, понял, что эти откровения адресованы ему.

– Друг мой сердечный, – тихо шептала она грудным вкрадчивым голосом. – Не будешь ты счастлив на этой земле. Никогда не будешь – слишком примитивна она для твоего бескорыстного чуткого разума. Совсем другие люди появились на планете. Они оккупировали ее, как варвары, как завоеватели, как кровопийцы. Ты – белая ворона среди них. Ни в магазине депутатки тебе не будет счастья, ни в брусничном суземье. Потому что ты – белая ворона. Но только благодаря моей «белой вороне» я поняла, что такое орбита человеческих душ.

– И что ты поняла?

– Это вечность, Ваня, которая противостоит человеку, его агрессивному заблуждению. И опыт этой вечности намного мудрее разума человека.

– Ты правильно поняла, Верушка. Это неоспоримо.

– Но разве современный человек может признать это?

– Никогда. Завоевателю нужен сам процесс, а что будет дальше, он редко задумывается. Процесс и личное богатство превыше всего. Только две эти составляющие не дают покоя его компьютерному мироощущению.

Вера неожиданно притихла.

Иван не мог этого перенести.

– Верушка, не замолкай… Я чувствую, как разгорается костер, когда ты шепчешь мне наполненные болью и до слез искренние слова.

– Мне обидно, Ваня, что современный человек такие слова как «нега», «красота», «любовь», превратил в неологизмы, и теперь они имеют самое пошлое, даже противоположное значение. Наподобие «динь-динь». Вот и все. Многие разбогатевшие люди правят миром, так и не осознав, кто его создатель. И самое страшное – не хотят осознавать. Ты видишь, Майкл разжег совсем другой костер. И у этого костра нам с тобой места нет.

– Почему?

– Потому что он рассчитан на выживание, на звериное поглощение того, что дала мать-земля. Но зверь есть зверь, и всегда зверь. Если он съедает кого-то, то, в свою очередь, его тоже съедят. Нам надо с тобой уходить, Ванечка, от этих зверей, и как можно скорее. Иначе мы погибнем. Вдвоем уходить. Подальше, подальше, как можно дальше от них! Двадцать шесть миллиардов километров – очень клевая цифра. – Вера шептала эти слова прямо в ухо Ивану, и, когда он вздрагивал от ее слов, она радовалась как ребенок. – Где твои патроны со снотворными таблетками? Или на этот раз лучше использовать пули?