Идущий сквозь миры

На стенах харчевни висела, по обычаю этого портового города, всякая всячина, привезенная гостями из дальних стран. Копья и длинные ножи, африканские резные маски, каменные и медные топоры. На неровно прибитых полках стояли диковинные раковины, какие-то идолы из камня и дерева. Над стойкой висело высушенное чучело крокодила, разинувшее зубастую пасть. Сегодня в таверне коротала время компания китобоев. Соседство не очень приятное – публика эта была буйная и грубая. Китобои держались особняком от всех прочих мореходов. Надо сказать, они представляли собой весьма колоритное зрелище. Они одевались ярко и крикливо, одежда их была сшита из дорогих тканей и не у самых дешевых портных. Таков был их профессиональный шик. Правда, кафтаны на их плечах были вытерты и испачканы в смоле, а у иных даже висели лохмотьями. Гарпунеры все, как один, явились со своим оружием. Местный гарпун – не просто оружие, надо сказать, а предмет мужской гордости китобоя (как шутил в подобных случаях Петя Приходько – фаллический символ). Острие ковали из лучшей оружейной стали особые кузнецы, на древко шло дорогое заморское дерево. Некоторые украшали древко резьбой, а острие – золотой инкрустацией и собственной монограммой, хотя далеко не все из них умели читать.

Компания подчеркнуто не замечала ничего вокруг себя.

Во главе ее сидел огненно-рыжий мужчина, что называется, поперек себя шире, почти квадратный.

Длинные волосы его были собраны на затылке в просмоленную косу. На левой руке было два дутых перстня из бледного золота, на правой – браслет почерневшего серебра, который вполне мог заменить кастет.

Разговор в данный момент шел о чудесах, какие можно встретить в заморских землях.

– В Китае делают такие воздушные змеи, которые человека могут поднять, – заявил один из моряков, по виду боцман или даже штурман.

– Ври больше, – бросил кто-то из гостей. – Змей крысу и то не поднимет!

– Клянусь, сам видел. При хорошем ветре футов на триста поднимается. Ну, китайцы – они мелкие, как, к примеру, наши мальчишки. А вообще-то на военных кораблях у них для этого девки специальные.

– Ну ты сказал – баба на военном корабле! – бросил сидящий в углу долговязый моряк в черном форменном кафтане матроса конвойного фрегата.

– А еще есть шелковые мешки, надуваемые горячим воздухом, – продолжил боцман. – Те, говорят, еще выше поднимаются. Но сам не видел, друзья говорили.

– Это все языческие штучки, – бросил какой-то зажиточно одетый старик. – По небу летать – благочестивым христианам про такое и помыслить-то непристойно. Говорю, вольнодумство до добра не доведет – прогневаем Господа, ох, пошлет опять «красную немочь»!

Но вот наконец в дверях появился Рихард и кивнул в ответ на наш немой вопрос. Не дожидаясь конца столь ученого разговора, мы вышли на улицу, бросив недоеденную солянку.

Мы свернули под арку возле знаменитой далеко за пределами Роттердама таверны «Танцующая корова» (как говорили в городе, единственная таверна, не закрывавшаяся даже в разгар мора, существовавшая почти пять сотен лет). Прошли улицей Рыжего Кота. Узкие и грязные улочки образовывали настоящий лабиринт. Высокие облупившиеся дома, казалось, опасно наклоняются друг к другу – того и гляди, рухнут, прихлопнув как мух беспечно бредущих внизу прохожих. Между домами из окна в окно были протянуты веревки, на которых сушилось барахло. Мостовую заливали помои. По улице шли с базаров дородные хозяйки, неся корзины, набитые провизией, монахи различных орденов и братств в разноцветных рясах, солдаты в кирасах и парадных касках с петушиными перьями – публика, словно сошедшая со старинных картин. Тротуарами тут и не пахло, но тем не менее, видимо, за сотни лет выработались четкие границы – середина для всадников и телег, края – для пешеходов.

В одном месте путь нам пересекла церковная процессия, впереди которой несли статую какого-то святого, украшенную золотом и самоцветами. Я заметил, как при виде золота у Рихарда в глазах блеснул азартный огонек. Смешавшись с шумной толпой, мы прошли по мосту, переброшенному через мелеющий, затянутый зеленой ряской канал, благополучно миновали стражников, куда больше озабоченных заигрыванием с дородной прачкой, нежели надзором за порядком, и оказались на просторной площади. В центре искрился радужными брызгами фонтан в виде бронзового кита, выбрасывавшего из позеленевшего дыхала струю воды. Фонтан этот был в свое время построен на деньги Гильдии Китобоев, когда-то одной из самых богатых в Роттердаме.