Идущий сквозь огонь (СИ)

Самую большую проблему создавали предстоящие выборы. Ну, свою городскую думу и мэра горожане Среднекамска как-нибудь выберут сами, а вот как быть с выборами краевых органов власти, Государственной Думы и Президента? Не открывать там избирательные участки, это все равно что признаться, что ты не контролируешь данную территорию, а если открыть, то как там агитировать, да еще придется смириться, что у тебя нет никакого влияния на местные избирательные комиссии, которые придется комплектовать из горожан, лояльных разве что тому же Феоктистову, но никак не центральной власти. В итоге решили, что лучше проиграть выборы в Среднекамске, чем признавать отсутствие контроля над ним. В конце концов, в девяностые годы в России и не такое случалось. Чечня, вон, вообще одно время жила как независимое государство, не устанавливая при этом границ и не будучи признанной таковым со стороны центральной российской власти. Вот и сейчас нет официально никакого автономного Среднекамска, даже если его обитателям позволено больше, чем любой другой российской территории.

Глава 2.

Обычаи веррителей входят в жизнь.

Прилюдная порка юного лихача Валеры Игнатьева произвела серьезное впечатление на жителей Среднекамска. Мало того, что другие скейтбордисты перестали столь безоглядно кататься по улицам, рискуя сшибить прохожих, так еще и рухнул психологический барьер, запрещающий наказывать малолетних хулиганов подобным образом. Полиция инициативы не проявляла, так что подвижки начались с низов, исключительно в частном порядке.

К банщику Семенову, зарекомендовавшему себя в качестве умелого экзекутора, потянулись матери с просьбами преподать урок их отбившимся от рук сыновьям. Некоторые из мелких пакостников даже в школу еще не ходили и столь серьезной порки явно не заслуживали, но у Василия были для них в запасе и обтрепанные, не столь сильно пробирающие веники, и разные ремни, и, пока еще не кончилось лето, жгучая крапива. Даже та самая знаменитая лавка, сработанная на заказ для порки Игнатьева, оказавшись бесхозной, была перенесена в здание городской бани и заняла свое место в мужском предбаннике. Теперь ее частенько использовали по назначению.