Идущий в бесконечности. Взлет и падение нового магната. Майкл Льюис. Саммари

Что ж, если все утверждают одно, а Сэм другое, то это вовсе не означает неправоту Сэма, пришел к выводу мальчик. Если хотят верить в Санту, пусть верят. Нет смысла их переубеждать, нужно просто смириться, оставаясь себе на уме.

Поэтому позже, когда настала пора задумываться о вере другого порядка – Боге, религии, – Сэм уже был морально подготовлен к разного рода странностям. Почему взрослые избегают определенного ответа на вопрос, есть ли Бог и дьявол, рай и ад? Ведь если есть, это должно заботить нас гораздо сильнее, а они еще не определились, что ли?

К людям стоит быть снисходительнее, понял Сэм. Иногда они чего-то не понимают.

Впрочем, сам он их тоже не понимал. Что смешного в шутках, которыми обмениваются одноклассники? Задачи про пешеходов, которые вышли навстречу друг другу из пункта А в пункт Б, давались Сэму куда легче, чем рассуждения про мотивы литературных героев.

Он не был математическим вундеркиндом, хотя посещал летнюю школу для математически одаренных старшеклассников. Она, пожалуй, немного выделяется на общем фоне его воспоминаний. Сказать, что Сэм нашел там себя, было бы слишком высокопарно. Но он нашел там людей, максимально на себя похожих. Не очень поднаторевших в общении, зато обожающих логические игры и головоломки.

Впрочем, Сэм и там отличался от большинства. Его, скажем, совсем не привлекали игры вроде шахмат – те, в которых нет места неопределенности, игры с полной информацией. Зато очень нравилась карточная игра Magic: The Gathering – разыгрывание виртуальных партий в фэнтезийном мире, где роль случайности очень высока. Идеальный выбор для юноши с математическим складом ума, но при этом с большой терпимостью к неопределенности.

Для игры на криптобирже эти качества тоже очень важны.

Два открытия

Итак, если хочешь писать биографию Сэма Бэнкмана-Фрида, нужно избавиться от замашек киношного детектива, с профессиональным прищуром интересующегося: «Что вы делали 17 января 2008-го?» В этой биографии выпадают не только месяцы, но и годы. Однако иногда календарь приходит на помощь. 2010 год никак нельзя пропустить: Сэм поступил в Массачусетский технологический институт.

Учебные программы MIT занимают первые места во всех международных рейтингах, но Сэма они не впечатлили. На лекциях он скучал, ни физика, ни математика, составляющие его специальность, не смогли предложить Сэму ничего нового. Этот период отмечен двумя открытиями иного рода.

Прежде всего Сэм открыл для себя эффективный альтруизм. С ним его познакомил молодой преподаватель философии Уилл Крауч. Очевидно, он читал блог Сэма, в котором тот много рассуждал об идеях утилитаризма – равна ли ценность наших действий их пользе или нет и т. п. Оказалось, утилитаризм лишь верхушка айсберга. Эффективные альтруисты, следующие идеям культового философа-этика Питера Сингера, ставили вопрос так: мало делать добро, важно искать для этого наиболее эффективные способы.

Студенты такого элитного учебного заведения, как MIT, несомненно, могут творить добро эффективнее, чем люди с меньшими доходами и не таким качественным образованием. Как они намерены распорядиться этой возможностью?

Эффективный альтруизм впечатлил Сэма. Одним из самых быстрых последствий этого увлечения стал переход в веганство – не потому, что Сэму было жалко убитых животных, а потому, что это… ну, более рационально.

И еще: раздумывая об альтруизме, Сэм понял, что ему проще рассуждать о благе для всего человечества, чем о конкретных людях. Окружающие с их привычками, особенностями, намеками всегда представляли проблему. Люди в целом, как класс, лучше укладывались в расчеты.