Идущий в тени 2

Таймер мигал обратным отсчётом времени, так что, не теряя больше времени, стартанул в центр лагеря.

К шатрам я вылетел через пять минут, пропахав в пыле бороздку пытаясь остановится, огляделся. Сейчас я сюда попал без каких-либо проблем, если раньше, после пересечения границы месторасположения шаманов я вылетел из инвиза, то сейчас подобных проблем не было. Шатры гоблинских шаманов, как и в предыдущий раз, стояли кругом, в центре круга горел костёр, на котором один из слуг жарил мясо. Троллей видно не было, видимо в погоне за мной они вышли из-под защиты духа и сгорели в армагеддоне.

Стараясь не поднимать шума, проникаю в одну из палаток, там шаман принимал ванну в окружении гоблинских девиц. Жалости у меня к ним не было, независимо от их пола и возраста, такие вещи, которые сделали они — не прощают. Делаю глубокий вздох, краем сознания отмечая дикую вонь, однако сейчас это не важно, нужна вентиляция лёгких, так я смогу выдать максимальную скорость. Рывок, заканчивающийся выпадами в уязвимые части, два для шамана, скорость такая, что вода под остриём клинка уплотняется, а на обратном движении идёт за клинком, цепляясь за воздушные потоки и повторяя его хищные очертания. Наношу ещё три удара — по одному на каждую гоблинскую шлюху. Ярость начинает заполнять сознание, однако придерживаю её разумом — не сейчас, не время. Моя задача убрать решающий фактор у гоблинов, время для мести будет позже.

Мысли проносятся на грани сознания, а тело тем временем ловит трупы, не давая им шуметь раньше времени, и обращается в слух — не заметили. Тихий переход в другой шатёр, здесь шаман спит — два выверенных удара и прикрываю тело тряпьём, мало ли что. Следующая палатка — сидят двое, играют в игру вроде костей, правила и ход игры изучать не стал, на гоблинское наследие мне насрать, занимаю удобную позу и выждав момент всаживаю клинки в подбородки протыкая мозг, нехрен во время игры вскакивать.

Пять минут, минус четыре тела, осталось ещё столько же. Выйдя из палатки, вижу краем глаза, как в шатёр с бывшим спящим гоблином заходит его собрат шаман. Боясь преждевременной паники ныряю за ним, и не зря, покрыть тело я покрыл, вот только кровавые пятна проступили сквозь ткань и понять, что тут произошло труда не составит. Гоблин в неверии сделал шаг вперёд и что-то произнёс на своём тарабарском, видимо имя покойного. Не дожидаясь, пока шаман сделает что-нибудь ещё, всаживаю скрытый клинок в нижнюю челюсть, не давая ему открыть рот, валю на кровать рядом с первым и наношу несколько ударов по шейным артериям и в сердце, всё-таки урон со скрытых клинков не такой большой как с катан, а достать я их просто на просто не успевал. Осталось трое.

Захожу в следующий шатёр — пусто, за ним ещё один пустой, я уже было испугался, что гоблины что-то прочухали, но к счастью рано. Вся троица сидела в предпоследнем шатре, там над углями костра висела древняя чаша, выглядела она, словно сделана наполовину из жемчуга, наполовину из бриллиантов, камни шли спиралью, соединяясь в центре, рисунок в ней словно плыл, медленно, но неумолимо гипнотизируя. Шаманы сидели над ней, подбрасывая в угли какие-то травы и бубня непонятную галиматью, подойдя ближе я увидел, что в чаше плавает мерзкая жижа из растений и потрохов, в том числе и человеческих, это, видимо, и был тот катализатор, о котором мне вчера говорил наш глава шаманов, он позволяет использовать мощь чаши для подпитки шаманов. Просчитав примерный план действий, подхожу к костру и толкнув чашу на землю, занимаю её место, доспехи крепкие, несколько секунд нахождения на углях выдержат, и пока шаманы не вышли из транса, раскручиваюсь перерезая им глотки. Головы срубаются фактически моментально, нечего ходить без брони.

Покончив с гоблинскими шаманами, беру чашу, не зря же артефакты древних очень ценятся, ополаскиваю её из своей фляги и убираю в инвентарь, пригодится. Теперь я могу дать битву на своих условиях.

Из шатра, я уже выходил в предвкушении боя, не совсем адекватное чувство, но я жаждал мести, словно слыша голоса тех, на чьей крови поклялся.

В центре сидел всё тот же гоблин, уныло крутящий мясо, которое уже стало подгорать, к тому же, судя по запаху, тухнуть. Проткнув его катанами, пригвождаю к земле, на время, превращая его тело в ножны, достаю Рвущего небеса, зажигаю от костра стрелу и выстреливаю вверх, за ней пускаю ещё две — наш условный знак о том, что путь свободен. Стрелы, смоченные, в специальном растворе, взорвались снопом искр, приглашая на кровавую жатву, низкий гул рога оповестил меня о том, что союзники знак увидели и выступают. В это же время улетели все палатки и трава, образовав загон и поле нашей битвы. Что ж, значит пришло и моё время.

Убираю лук, вырываю из трупа клинки, на них земля и остатки крови, но сейчас всё равно, скоро на них будет крови больше, гораздо больше.

***