Идут по Красной площади солдаты группы «Центр». Победа или смерть

Гитлер недовольно поморщился, но промолчал: оставлять Москву, пусть даже и временно, не хотелось, но в чем-то генералы правы – промедление на Кавказе сейчас недопустимо. Фельдмаршалы и генералы терпеливо ждали его решения, с беспокойством глядя, как «фюрер германской нации» недовольно кусает губы и нервно тарабанит пальцами по столу. Наконец главнокомандующий германской армии очнулся от своих раздумий:

– Фельдмаршал Лист! Форсируйте подготовку к наступлению танковой армии Рейнгарда к берегам Каспия и «железным воротам». Задействуйте корпус Швеппенбурга. Наши танки должны успеть к нефтяным полям Апшерона раньше англичан!

Фон Бок! Я даю вам право на частичный отвод ваших войск, при условии что вы сделаете все возможное для остановки вражеского наступления и удержания Москвы. Очищать большевистскую столицу я пока запрещаю! Вы должны продержаться до тех пор, пока мы не достигнем окончательного успеха на юге. Лишь после этого можно будет говорить о возможном спрямлении линии фронта.

Большинство присутствующих с облегчением перевели дух: хоть и с оговорками, но фюрер поддержал утвержденные ранее планы.

* * *

Если в винницких лесах, где размещалась ставка Гитлера, природа щедро дарила прекрасную летнюю погоду, вполне под стать настроению тамошних обитателей, то в поволжских степях погода не вызывала ничего, кроме уныния, что, по-видимому, также являлось отражением царящих там настроений. Конец августа и начало сентября в центральном Поволжье – время жарких, засушливых суховеев. Сильные постоянные ветры гонят по бесконечным степям облака пыли, а стоящее все еще высоко солнце немилосердно палит высохшую землю, делая ее твердой, как кирпич.

Но это наверху, а в подземном бункере под Куйбышевом царили прохлада и тишина. Мертвая тишина, как в склепе. А все потому, что никто из присутствующих на совещании не горел желанием высказаться по поводу озвученных предложений. Члены ГКО – самый узкий круг власть имущих в Советском Союзе – словно воды в рот набрали. Что ж, не в первый раз.

Сталин, так и не дождавшись ответа, заговорил сам:

– Итак, Генштаб считает, что в сложившихся обстоятельствах удержать Кавказ – невозможно. Наши британские союзники, – последнее слово Сталин выговорил с подчеркнутым сарказмом, – заявили нам, что все, на что мы можем рассчитывать, – это две индийские дивизии, одна из которых танковая, и мотопехотная бригада для обороны Баку, а также несколько эскадрилий истребителей и средних бомбардировщиков для поддержки с воздуха.

Этого мало. Противник бросил на Кавказ три армии, включая одну танковую, – свыше сорока дивизий, больше тысячи танков и столько же самолетов. Закавказский фронт товарища Тюленева не может отразить такие силы. Немцы наступают по всем направлениям, а значит, нам следует считаться с возможностью полной потери Кавказа в ближайшее врэмя.

Наше наступление на Москву, предпринятое, чтобы отвлечь немецкие силы с юга, развивается успешно, но слишком мэдленно. По мнению Генштаба, на этом направлении наши войска не успеют достигнуть решающего успеха прежде, чем судьба Кавказа решится окончательно.

Кавказ – это не только хлеб и марганец, не только ленд-лиз из Ирана. Кавказ – это нефть, горючее, а без них воевать нэльзя. Наши запасы ограниченны и будут исчерпаны уже этой зимой. Поэтому нам уже тэпэр нужно решить, как нам быть дальше. – Тут Сталин сделал многозначительную паузу, после чего продолжил: – И может ли Советский Союз воевать дальше?