Йеллоуфейс

Достаточно немного порыскать по наиболее отвязным закоулкам интернета, и становится понятно, что именно происходит. Меня на знамя подняли сторонники свободы слова из числа ультраправых. А мое смазливое англосаксонское личико стало идеальной мишенью для левацкой толпы с их культурой отмены. (Правовые аспекты не чужды и правой части социального спектра, но только тогда, когда обвиняемый совершил что-нибудь вроде сексуального насилия или плагиата на расовой почве.)

Популярный ведущий Fox News призывает миллионы своих зрителей к моей поддержке, чтобы Eden не смел меня вычеркнуть, что создает странную ситуацию, когда книгу о жестоком обращении с китайскими рабочими начинают скупать тысячи трампистов. Публицисты передают мне запрос на интервью от популярной молодой ютуберши, но я отказываюсь, когда обнаруживаю, что большинство ее вирусных видеороликов носят названия вроде «ГЛЯНЬТЕ, КАК Я ПРОНОШУ СТВОЛ В СВОЙ УНИВЕР =)))» или «СНЕЖИНКА-ЛИБЕРАСТИНКА ВСЕМ ТЕЛОМ ЗА АБОРТЫ!».

Ну ладно, я знаю, как недостойно это выглядит. Как и Тейлор Свифт, я не намеревалась становиться Барби белого супрематизма. И понятно, что я не сторонница Трампа — я же голосовала за Байдена! Но если все эти люди швыряются в меня деньгами, неужели с моей стороны так уж порочно их принимать? Разве не нужно, наоборот, радоваться выжиманию бабла у расистского быдла, едва лишь у тебя появляется такая возможность?

Вот ведь как все обернулось. Я растеряла свою репутацию, но я далека от банкротства, и на обозримое будущее у меня есть стабильный доход. Все могло быть гораздо хуже. Ну, сожгла я все свои мосты в издательском деле — это ж не значит, что жизнь закончена. У меня на сегодня сбережений больше, чем у большинства людей моего возраста. Может, пришло время остановиться, пока я еще на коне?

В последующие недели я действительно частенько подумываю о том, чтобы вообще бросить свое писательство. Может, моя мать изначально была права: долгая карьера не написана мне на роду. А «Последний фронт» стоит рассматривать как стартовую площадку, чтобы найти себя где-то еще, на поприще более достойном. Денег у меня достаточно, чтобы оплатить любую переквалификацию, а среднего балла по Лиге Плюща вполне хватает, чтобы попасть в десятку лучших юридических или бизнес-программ. Как раз подготовиться к SAT[61]. Пройти какие-нибудь онлайн-курсы, а там и самой заняться консалтингом.

Вообще это привлекательно — перспектива стабильной работы, с четко определенными часами и льготами; где, несмотря на «белость», тебе не клеят ярлык сволочи и зануды, а, наоборот, вполне охотно берут на среднюю должность. Больше никаких судорожных скроллингов; никаких соревнований, чей хер длиннее; никаких на тысячу раз просмотров имэйлов с целью выяснить, не закусился ли на тебя твой директор по маркетингу.

Однако я не могу бросить то единственное, что придает моей жизни смысл.

Писательство — это то, что максимально сближает нас с настоящим волшебством. Писать — значит создавать что-то из ничего, открывать врата в другие страны. Писательство дает нам силу созидать свой собственный мир, когда мир реальный причиняет слишком уж сильные страдания. Если я перестану писать, я перестану жить. Я б никогда не смогла пройти по книжному магазину, не проведя с тайной тоской пальцем по корешкам и не задавшись мыслью о длительном процессе редактирования, по итогам которого эти названия появились на полках, и не вспомнив о своих собственных. А остаток жизни я бы провела, содрогаясь от ревности всякий раз, когда кто-нибудь вроде Эмми Чо заключает контракт на книгу, или узнавая, что такой-то писатель из начинающих живет жизнью, которой, по идее, должна жить я.

Писательство составляло основу моего бытия еще с той поры, как я была ребенком. Со смертью папы и после того как ушла в себя мать, а Рори решила построить жизнь без меня, писательство фактически удержало меня в живых. Так что какие бы несчастья ни выпадали на мою долю, я буду цепляться за эту магию до конца своих дней.

Проблема в том, что у меня совсем ничего нет для Даниэлы. Ни одна из моих старых наработок не подойдет. Из своего условного сундука я вытащила несколько прежних проектов, но все они теперь кажутся мне скучными, второразрядными или просто глупыми.

Романтический комедийный «янг эдалт» о девушке, влюбленной в парня, которого уже сто лет как нет на свете (здесь голимые эмоции и никакого сюжета, а повестушка основана на моей еще студенческой втюренности в статую Натана Хейла[62] посреди кампуса).

Влюбленная пара, которая столетие за столетием перевоплощается в одну и ту же версию своей трагической истории, пока не изыскивает способ разорвать порочный круг. (Предпосылка классная, но исследовать такое множество разных исторических накладок довольно сложно. Если вдуматься, то что уж такого притягательного в XVIII веке?)