Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира

В это самое время дверь в помещение неожиданно распахнулась, и на пороге появился один из провожатых каравана, с которым Луи передвигался по Йемену. Размахивая руками, он стал громко кричать и обличать Луи в том, что иноземец – слуга Ибписа (шайтана). Подтверждением же его словам служит то, что по пути в Ма’риб франк взбирался на печально известную в народе гору Шайтана, но почему-то остался жив. Хотя до него, кто бы туда не забредал, будь то человек или животное, то непременно погибал. Поэтому он лично хотел бы расправиться со слугой шайтана, сразив его выстрелом из пистолета. Получив на то разрешение, – выстрелил. Пуля, к счастью, прошла мимо, лишь слегка оцарапав шею Луи. Хладнокровие путешественника произвело на арабов должное впечатление; и шейх, попрощавшись с ним и подарив на память тот самый меч с дорогой рукояткой, которым он намеревался снести ему голову, отпустил, наконец, франка с миром (43).

Ма’риб, по воспоминаниям Луи дю Куре, окружала мощная оборонительная стена. В городе насчитывалось около 400 каменных домов и несколько мечетей. Торговые караваны, двигавшиеся через Ма’риб в Сана’а’, проходили через Санские ворота (Баб Сана’а’), а паломнические, направлявшиеся в Мекку, – через Мекканские (Баб Макка). Большинство населения, численностью около 7–8 тысяч человек, составляли коренные ма’рибцы, потомки сабейцев. Проживала в городе и небольшая коммуна торговцев-евреев. О величии Ма’риба времен блистательной царицы Билкис напоминали лишь руинированный дворец древних владык этого края, да тронутый рукой времени, практически полностью занесенный песками храм, заложенный Билкис, больше известной среди народов мира под именем царицы Савской. Караваны, шедшие через Ма’риб, жители города встречали тепло и радушно. Ведь они приносили им доход, и немалый, останавливаясь на отдых и приобретая у ма’рибцев продукты питания и воду.

Интересные страницы в заметках Луи дю Куре о Йемене посвящены Хадрамауту. Финикийцы, переселившиеся с Бахрейна в земли современного Ливана и избравшие Хадрамаут своим форпостом в Южной Аравии, называли земли этого края Зеленым побережьем, а древнегреческий историк и географ Флавий Арриан – «пристанищем торговцев». Хадрамаутцы, которых сами арабы Южной Аравии до сих пор величают хадрами, – это потомки древних йеменцев, кахтанитов, «арабов чистых» или «арабов вторичных», о которых мы обстоятельно расскажем в следующей части этой книги. Родоначальником их был Хадрама (библейский Дарама), один из 13 сыновей Кахтана (Иоктана), внука Сама (Сима), сына Ноя.

Если у других коренных жителей Аравии, скажем, Хиджаза или Неджда, отмечал Луи дю Куре, глаза в основном темные, то у хадраматитов (хадрамаутцев) – они голубые. Если у первых шеи длинные, то у последних – короткие. Хадраматиты, по его словам, отличались «примерным трудолюбием и исключительной честностью», славились своими ремесленниками. Деньги расходовали разумно. Подзаработав, приобретали сначала оружие и верблюда. Затем обзаводились домом. И только потом женились. Обязательно прикупали участок земли у дома, и разбивали сад.

Как любой аравиец, хадрамаутец питал пристрастие к оружию, сообщает Луи дю Куре. Согласно обычаям предков, «украшая себя оружием», клялся, что выучится искусно владеть им. И постоянно, в течение всей жизни, оттачивал «мастерство обращения с мечом и кинжалом».

Будучи воинственным и хорошо обученным рукопашному бою, хадрамаутец обнажал свой меч только в том случае, если подвергался нападению, либо когда в земли его вторгался враг. В обожаемых арабами Аравии набегах (газу) на недружественные племена и торговые караваны участвовал неохотно. Если же вступал в схватку, то дрался отчаянно. Отступить, «показать спину» противнику считалось у мужчин Хадрамаута потерей чести и достоинства. Поступить так, говорили они, – значит покрыть себя позором, а «позор – длиннее жизни», так гласит поговорка-завет предков. Правители княжеств Южной Аравии и шейхи племен Хиджаза и Неджда охотно принимали их на службу.

Жены хадрамаутцев, вспоминал Луи дю Куре, в соответствии с традицией, уходящей корнями в глубину веков, сопровождали мужей своих в военных походах. Во время сражений не только всячески подбадривали их, будь то выкриками, песнями или стихами, но и часто, с оружием в руках, мужественно сражались бок о бок с ними. Над теми, кто, случалось, перед противником пасовал, вел себя «не как мужчина», – насмехались, едко и громко. Более того, на шерстяные плащ-накидки таких «не мужчин», как они их называли, женщины наносили хной «знаки женского презрения». Убрать «постыдную метку» с плаща могла только поставившая ее женщина. Поэтому мужчины, «испачкавшие свою честь», дабы поскорей освободиться от «женского клейма позора», одежду с которым они обязаны были надевать, входя из дома, буквально рвались в бой.