Иеремиевы огни (СИ)

— По первости, само собой, нет. Я выбрал максимально приближённого к власти человека, в то же время представлявшего этой власти негласную оппозицию. У Лемма Шштерна была похожая на Квазара история, да и частично на мою, что уж тут: хоть он и был старшим сыном в своём древнем роду, который с момента возникновения поддерживал всех лидеров МД без исключения, сильно выпендриваться ему не нравилось. В итоге балом правил его младший брат Клифф, а Лемма многие чуть ли не отщепенцем называли. Но обороняться от нападок у него получалось неплохо. Когда я решил к нему нагрянуть, между Шштернами со стороны Клиффа и Страховыми со стороны Патрокла — тогдашнего отца Рэкса, потом его обязанности на себя Квазар взял — шла война. Патрокл установил за Леммом слежку и надеялся в какой-нибудь удачный момент его грохнуть — этакий укол Клиффу, который брата не любил, но и смерти не простил бы. Буквально на следующий день после того исторического знакомства с Рэксом я сумел вслед за Патроклом отследить разговор Лемма с Клиффом по поводу куда-то затерявшегося Цезаря, его единственного племянника, о котором он заботился лучше родного отца, пусть и в то время не получая за это даже спасибо. Обзвонив друзей Цезаря, Лемм пошёл доставать его с одной заброшенной фабрики, где тот развлекался с приятелями и наркотиками, а Патрокл, само собой, пошёл следом, чтобы прихлопнуть обоих. Спасти жизнь сразу двум Шштернам — об этом в то время я не мог даже мечтать! Шуганули мы вместе Патрокла, подняли Цезаря и пошли его домой относить — Лемм в благодарность позволил мне с улицы, в двадцать пять лет, без даже испытательного срока попасть к нему в стажёры. Потом Клифф, конечно, нарыл, кто я. Но, кажется, Лемма это только подстегнуло. Во многом именно благодаря ему меня приняла большая часть тех, кто был за прежнего президента и его бесталанного отпрыска. Я на каждом углу доказывал, что со мной будет веселее — а ГШР так и вовсе начнёт скрежетать зубами. Последнюю точку в той истории поставила Луиза: её брат был лидером активной оппозиции, не желавшей перемен, а она по собственному почину вышла за меня замуж и примирила их со мной. Вкус победы отравило лишь то, что Лемм смотал удочки, но как я мог диктовать ему, что делать?

Анжела, выслушавшая всю эту историю заворожённо, почти не дыша, по её окончании молчала ещё секунд десять — Аспитис, пребывающий в собственных воспоминаниях, не стал нарушать эту тишину. Наконец хорони разомкнула губы, желая что-то сказать, но завибрировавший в кармане её халата сотовый заставил её передумать.

— Я ненадолго, — виновато сказала она Аспитису, взглянув на экран, и прислонила телефон к уху: — Да, мама. Хотела набрать тебе вечером, всё нормально?

Аспитис внимательно наблюдал за ней, вдруг притихшей и по чуть-чуть становящейся сосредоточенной и холодной. Динамик не позволял своей малой громкостью различить, что говорила Анжеле её мама, но это вряд ли было что-то хорошее. В себе хорон ощутил внезапное желание мучительной смерти для каждого, кто является причиной расстройства его спасительницы, и едва дождался, когда хорони наконец отрывисто ответила матери:

— Вы там, главное, не паникуйте. Он всё равно не посмеет ничего сделать: не истёк ещё срок давности его ошибки. Я скоро вернусь, потерпите, ладно? Вечером позвоню, пока.

Отключив телефон, Анжела, не глядя и чуть не промахнувшись, опустила его обратно в карман. Аспитис задержал взгляд на её лице, побледневшем, осунувшемся, с прикушенной в появившейся злости губой, и потянул её руку к себе за запястье, вынуждая хорони вздрогнуть и почти в испуге посмотреть на него.

— Я могу решить все твои проблемы одним звонком, — тихо проговорил он. — Только скажи.

Вопреки всем его ожиданиям, Анжела вырвала руку резким движением и, сощурившись, медленно встала, явственно закипая.

— И что я буду вам за это должна? — ледяным тоном спросила она, мигом сметая с Аспитиса и его ностальгическое настроение, и тёплое отношение к ней.

— Давай баш на баш, — язвительно предложил он, собирая пальцами простыню. — Ты спасла меня, я спасу тебя. Или дёшево отделаешься, как думаешь?

— Я думаю, что смена шила на мыло мне не поможет. С собственным мужем я справлюсь сама! Не хватало ещё оказаться вам чем-то обязанной!..

Нижняя губа у неё задрожала, и Аспитис ухмыльнулся, мимолётно закатывая глаза. Для Анжелы это стало последней каплей — и она вылетела из палаты, даже не закрывая за собой дверь. В щель сунулась голова Мисао, подозрительно осмотрелась и немедленно скрылась, стоило Аспитису помахать ему рукой. Надеясь хоть как-то успокоиться, Мессия задрал голову к потолку и стал считать до миллиона.