Иеремиевы огни (СИ)

— Не всё можно понять логикой, — негромко сказал он, когда Бельфегор раздражённо рванулся. — То есть потом, задним числом-то, конечно, можно, но в момент свершения чего-то важного лучше полагаться на чувства.

— Как ты, когда решил не выдавать Особенных Управлению? — съязвил хорон, невольно прекращая сопротивляться. Джей мягко улыбнулся ему.

— Я поддался не тем чувствам. Страху, неуверенности. Знаешь, как если бы, встретив по пути стену, я, вместо того чтобы обойти её или ломануться в закрытую дверь прямо перед носом, решил перелезть. И что получилось? Ты хочешь таких же последствий? Как отец, перестать вообще всем верить?

— Во-первых, в последнее время меня поразительно часто сравнивают с отцом, надоело, — огрызнулся Бельфегор. — Я — это я, понятно? Мне казалось, буквально недавно я это доказал всем кому мог! Во-вторых, с чего ты взял, что после неё я начну сомневаться в остальных?

— Эффект снежного кома, — пожал плечами Джей, отпуская его рукав. — Один раз что-то себе позволишь ранее несвойственное, и сам не заметишь, как начнёшь поступать так повсеместно. Зачем ты идёшь против себя? Ты же знаешь, что Миа говорила правду. Пусть раньше это было не так — люди меняются. Адамас, например.

— У Адамаса другой случай, — Бельфегор отвёл взгляд, понимая, что спорит просто по привычке. Джей был во всём прав — но и отца сейчас он понимал как никогда. Это было очень страшно — вновь довериться, когда тебя уже один раз обманули.

— Да всё одинаковое, — отмахнулся Джей. — Просто с Адамасом тебе было проще в силу пола и возраста. Как я уже понял, с любовью у тебя ощутимые пробелы. Началось с отца, теперь вот — Миа.

Бельфегор буравил взглядом ближайший контейнер, барахтаясь в собственных противоречивых чувствах. Не было проще с Адамасом — просто тогда он ухватился за слова Стиана, который наверняка сказал их, чтобы перетащить на свою сторону ценного человека. Но одно неплохо наложилось на другое — и Бельфегор сумел, насильно погасив в себе все сомнения, вновь попытаться сблизиться с ним. Ну а с отцом… Джей сравнил тоже: от отца он зависит напрямую (да кто от него не зависит, в конце концов?), на Миа же, как сказал Десмонд, свет клином не сошёлся. Или… сошёлся?

— Она там плачет, — вкрадчиво сказал Джей, выглянув на мгновение за контейнер. — И ещё села в этой своей короткой юбке прямо на бетон. Всё-таки вы так похоже забиваете на окружающую реальность, когда из-за чего-то переживаете…

— Это ты с чего взял? — подозрительно спросил Бельфегор, с трудом подавив в себе желание тоже выглянуть. Джей усмехнулся.

— Твоё самопожертвование — раз…

— Я просто тянул время. Дамела и Герберт должны были появиться рано или поздно. А то и отец, которому Десмонд наверняка сообщил наши координаты.

— И «окровавленная рука» — два. От Адамаса набрался этого вымещения эмоций на ни в чём не повинных предметах? Я всегда знал, что люди заражают не только бактериями и вирусами.

Бельфегор закатил глаза. Сосущая пустота в его душе, расширившаяся после раскрытия Миа, ощутимо пульсировала, когда он думал, что мог бы вновь поселить в ней эти чувства — доверие, нежность, нужность… Всё-таки, пока он не знал, что она лжёт ему, он почти перестал чувствовать себя одиноким. И кстати, даже этого не заметил — понял только сейчас, когда опять оказался против всех и всего.

— Не уходи пока, — бросил Бельфегор Джею и, решившись, пошёл обратно к Миа.

Она и в самом деле сидела прямо на бетоне — пусть уже нагревающемся под лучами расходящегося солнца, но всё равно холодном и сыром из-за близкой воды. Бельфегор тронул девушку за плечо, и она резко обернулась — заплаканная и несчастная.

— Поднимайся, застудишь, как будешь детей рожать? — велел он, и Миа натянуто улыбнулась.

— Тебе не всё ли равно?

— В перспективе это мои дети, — Бельфегор протянул ей ладонь, и хорони, тут же расцветая и загораясь, ухватилась за неё.

— Мы обязательно съездим с тобой на какое-нибудь море, — пообещала она, встав на ноги и с сочувственным выражением лица легонько касаясь его покалеченного уха. — Когда всё кончится. Да, Бэл?

— Конечно, — кивнул Бельфегор, поцеловал её в солёные губы и повёл к хранилищу.

Сон встал у него перед глазами как наяву, и он вдруг с ясностью осознал, чей смех вечно преграждал ему путь к исполнению всех его самых истовых желаний. Его собственный. Хорошо, что Джей позволил ему это увидеть.

И совсем замечательно, что теперь-то этот смех окончательно задохнётся.

* * *