Иеремиевы огни (СИ)

— До сих пор не могу понять, зачем я вообще с вами разговариваю, — сквозь зубы бросила она. — Наверное, каждый раз надеюсь услышать что-то, что покажет, что вы всё-таки человек, а не чёрт знает что. Но постоянно оказывается, что ваши понятия о правильном и неправильном искажены, как через мутное стекло просвечивают, и вы просто не желаете воспринимать мнение, которое не совпадает с вашим собственным! Как вас земля-то носит? Почему никто до вас так и не добрался?..

Она осеклась, зажала рот руками, но Аспитис услышал главное и не смог ничего сделать со своей давно выработанной системой защиты.

— О, должно быть, из-за альмеги, — с сарказмом сказал он, глядя Анжеле в глаза. — Чистое зло, без примесей. Сколько раз меня пытались убить все подряд, считать не берусь, но лично мой брат — ровно десять. Я, заметь, его ни разу, но это частности. Конечно, миром должна править доброта, абсолютно с тобой согласен. Что поделать, раз каждый воспринимает её по-своему и за свою правду готов не только умереть, но и остальных положить за компанию.

— У вас ведь есть шанс хоть что-то исправить, — тихо и бессильно сказала Анжела, безвольно опуская одну руку, а второй бездумно хватаясь за свой кулон-лодочку — так в обиходе называли символ ангелизма. — Закрыть один ящик Пандоры и не открывать другого. Вы ведь совершенно не знаете, к каким катастрофам это может привести. Вы всё делаете ради эксперимента и себя. А остальным — разгребать? Когда вас не станет?

— Движение вперёд всегда даётся кровью и болью, — заметил Аспитис, в удивлении осознавая, что совершенно не злится на неё. Скорее, расстраивается, что и она не хочет слышать никаких мнений, не совпадающих с её собственным. — Пока не сделаешь, не узнаешь, добро это было или зло.

— А почему я тогда всегда знаю, чем являются мои поступки? Почему уверена, что живу по совести, и действую исходя из неё, а не из праздного интереса? И почему вы считаете, что вправе себе позволять что угодно?

— Может, по статусу положено? — Аспитис схватил её за руку и дёрнул к себе, уже плохо соображая, что делает. С упрямством он предпочитал бороться силой и давлением, а не постоянным стуком в заклинившую дверь. — Ты сама лучше посмотри, до чего тебя довела твоя совесть. Здорово, что она у тебя есть, плохо, что бессовестным ты позволяешь на ней паразитировать. В своих розовых очках ты не заметила возле себя сволочь, а потом, когда он воткнул тебе нож в спину, вместо того чтобы наказать его, пошла на соглашение. Думаешь, он просто так перекрыл тебе доступ к мало-мальски прилично оплачиваемой работе? Он отберёт у тебя ребёнка — просто чтобы не мнила о себе слишком много. Выставит недостойной его воспитывать. Пойдут слухи, и тебе откажут и в должности младшей медсестры. Ребёнок окажется в интернате. Что тогда будет говорить тебе совесть, Анжела?

Окаменевшая, Анжела с усилием втянула ноздрями воздух и, как Аспитис ни пытался её удержать, вырвала руку. Потом спокойно, чеканя каждое слово, сказала:

— Что я сама виновата. А вы хоть в чём-то себя обвинить сможете, Ваше Высочество? И это что-то исправить?

Аспитис отвернулся. Хмыкнув, Анжела вышла. Буравя взглядом простыню, укрывающую закованные в гипс ноги, хорон думал, что каждый раз находит на него, стоит им начать спорить, и так погрузился в это, что вздрогнул всем телом, когда слева раздался сиплый укоризненный голос:

— Ты совсем не умеешь разговаривать с девушками, Аспитис.

Он повернул лицо: Рэкс смотрел на него, чуть склонив набок голову — насколько позволял фиксирующий воротник. Начинается. Аспитис фыркнул.

— А то ты умеешь. Кажется, у тебя была всего одна женщина за всю жизнь?

— Друзей и подчинённых ты не считаешь? — с иронией отозвался Рэкс. Слова он выговаривал не совсем чётко, но вполне разборчиво. — Вроде ты всегда был неплохим психологом. Твои комбинации вечно играли на чувствах всех вовлечённых. Зачем же здесь пытаешься не заворожить её, а задавить?

— Ты мне предлагаешь под неё подлаживаться? Девчонку, которая жизни толком не знает? Замотать скотчем трескающиеся розовые очки вместо того, чтобы их сорвать окончательно?

— Чтобы что-то получить, надо что-то отдать, — философски заметил Рэкс. — Мне не совсем понятно, зачем тебе вообще надо, чтобы она была на твоей стороне, но разве людей так завлекают в сети?

— Я сам себе уже неделю пытаюсь ответить на вопрос, почему никак не могу перестать о ней думать, — неожиданно для себя признался Аспитис. — А главное, почему меня так режут все эти её выступления. Я ей должен и то, и это, и пятое-десятое. И не боится же…

— Вряд ли Анжела считает, что ты ей что-то должен. Скорее, пытается понять, какой ты на самом деле, и один за другим бросает пробные камни.