Иеро не забыт

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вновь вскарабкаться на термитник и обозреть окрестности. Затем Иеро ослабил ремень, удерживающий стремена-футляры, уселся в седло и, ласково потрепав шею хоппера, послал его вперед. Сеги передернул ушами и, все ускоряя бег, припустил к встававшей на горизонте цепи холмов. Странные курганы по-прежнему манили священника в свои объятья. И потому он бездумно гнал скакуна на юго-запад, навстречу тому, что лежало за лесистыми склонами.

4. ТЕМНЫЕ УГРОЗЫ, ТЕМНЫЕ СОВЕТЫ

Где-то глубоко под землей, в мрачном помещении с мощными каменными стенами, россыпью разноцветных огней загадочно мерцал гигантский экран. Светящиеся стеклянные плафоны, вделанные в холодный камень, бросали тусклые отблески на идеально отполированную поверхность большого круглого стола, сложенного из черных мраморных плит. Вокруг стола на небольших возвышениях – так чтобы хорошо был виден сияющий экран-карта – стояли четыре черных кресла с причудливо изогнутыми ножками. На их широких спинках и подлокотниках было вырезано множество непонятных значков и символов. Немного поодаль стояло еще одно черное кресло побольше, особенно богато изукрашенное. Оно до сих пор пустовало.

В остальных креслах развалились четыре длинные фигуры в серых балахонах. На первый взгляд можно было принять их за близнецов, настолько похожими друг на друга казались эти люди. Все – абсолютно безволосые или выбритые настолько чисто, что на черепах не оставалось ни малейших следов растительности. Молочно-белая кожа, словно никогда не видела солнца. Заглянув в их глаза, любой человек вскрикнул бы от ужаса: эти бездонные серые омуты, в которых пылал лишь холодный огонь ненависти, могли бы принадлежать случайно ожившим мертвецам. Бледные, болезненно-белые лица оставались совершенно бесстрастными; их расплывчатые черты с трудом позволяли судить о возрасте участников совещания и вместе с тем наводили на мысль о чем-то бесконечно древнем и давно забывшем само понятие «возраст». Только помаргивание ужасных глаз и едва заметные движения рук, касавшихся гладкой поверхности стола, обнаруживали, что жизнь теплится в этих застывших восковых манекенах. Все их внимание было приковано к мерцающему экрану, и только изредка то один, то другой наклонялся и шептал что-то соседу или, едва шевеля пальцами, царапая какие-то пометки на лежавших перед ним клочках бумаги. Высший Совет адептов Нечистого напряженно работал.

Хотя сначала казалось, что Темные Мастера имеют совершенно одинаковую внешность, присмотревшись, можно было заметить и кое-какие различия. Кроме того, у каждого на груди висел цветной медальон – немыслимое сплетение застывших нитей из какого-то странного, холодно поблескивающего вещества. Красный, желтый, голубой и зеленый – почему-то ни один из цветов не радовал глаз; медальоны неуловимо переливались в неярком свете ламп, словно жадные и хищные глаза неведомых чудовищ. Зеленый казался наиболее отвратительным; он выглядел мерзкой пародией на свежий и насыщенный цвет весенней листвы. Вряд ли можно было ожидать иного – в том мире, какой собирались устроить на Земле собравшиеся здесь люди, свежей весенней листве не отводилось места.

Висевший над головами адептов экран походил на паутину разноцветных проводков, изгибающихся под неимоверными ушами; их прихотливый узор постоянно менялся, и казалось, что эта сеть, полная какой-то странной и отвратительной жизни, выплескивает в пространство эманацию зла. На судорожно корчившихся нитях беспорядочно вспыхивали маленькие огоньки, ни секунды не остававшиеся на месте. Не составляло труда понять – четверо в креслах прекрасно разбираются в том, что творится на экране, читая появлявшуюся на нем информацию с той же легкостью, с которой обычный человек пробегает глазами печатный текст. Никто, кроме особо избранных, не знал языка Великого Экрана, на котором отражались все секреты и начинания Темного Братства, его сокровенные планы. Невероятно долго собравшимся здесь адептам приходилось изучать язык зла, постигать его тайные глубины – всей жизни простого смертного едва хватило бы для этого. Но теперь они были Мастерами, первыми в своих Кругах, и Великий Экран – уста Нечистого – говорил им, что и как делать.

Наконец обладатель зеленого медальона отвернулся от светящейся панели и внимательно оглядел соседей. Если владелец голубого медальона казался наиболее молодым из собравшихся, то закутанный в серую робу повелитель Зеленого Круга выглядел самым старым – хотя было бы нелегко объяснить, на чем основывается это впечатление.

– Я собрал вас здесь, следуя заповедям Высшего Совета, где любая мысль имеет свой вес, а любое знание – свою цену.

Эта традиционная фраза походила на ритуальное приветствие, некую формальность, открывающую заседание, что подчеркивал голос говорившего – тонкий, вибрирующий, лишенный всякой эмоциональной окраски. Нечеловеческий, неестественный холод слышался в этом голосе, звенящем, словно мчащаяся под откос глыба льда.