Иероглиф «Измена»

– Сны – не пустяки, – построжев, сказала Ют-Карахон-Отэ. – Сон может предвещать падение или возвышение целой империи. Сон – предупреждение от богов…

– Хорошо, – смирилась принцесса Фэйянь. – Когда вам угодно будет провести ритуал?

– Нынче же вечером. К чему откладывать? Я немедленно отдам приказ своему толкователю снов, чтобы он готовился. А пока давайте посвятим время чаепитию. У меня прекрасный чайный павильон древней работы. Теперь таких уже не делают. Думаю, этот чайный павильон был выстроен в эпоху императрицы Мониен.

– Может ли такое быть? Прошло столько времени…

– Время – это пустяки, – пожала плечами Ют-Карахон-Отэ.

Чайный павильон действительно выглядел как произведение искусства. Его стены были скруглены к куполу и покрыты пластинками перламутра, отчего павильон напоминал громадную жемчужину. Внутри все было из слоновой кости – перегородки, столики, подставки. А на подушки для сиденья пошел отличный белый шелк. В чайном павильоне витал нежный аромат лотоса и жасмина. Прислужницы подавали императрице Чхунхян все необходимое для церемонии, а чай она готовила сама. Выпив несколько крохотных чашечек, Фэйянь почувствовала, что вместо бодрости впадает в дрему. Сон одолевал ее с такой силой, что, казалось, чашка вот-вот выпадет из ослабевших рук. Вместе с тем императрица была бодра и внимательно следила за своей гостьей.

– Мне нехорошо, – прошептала Фэйянь и дернула тесемку у ворота. – Прошу: воды…

У ее губ оказалась чаша с водой. Фэйянь выпила ее, надеясь, что вода освежит, но тут бессилие сна сковало все ее члены; принцесса закрыла глаза и рухнула на подушки. Ее лицо стало цвета слоновой кости, губы посинели и на веках обозначилась сеточка кровеносных сосудов. Если бы не едва слышное дыхание, можно было бы подумать, что принцесса Фэйянь умерла.

Ют-Карахон-Отэ приказала прислужницам:

– Позовите снотолкователя. Пусть идет в чайный павильон и захватит все необходимое.

Императрице не пришлось ждать и пяти минут как пришел толкователь снов. Это был невысокий худощавый старец с длинными волосами и бородой снежной белизны. На его халате темно-кирпичного цвета были вышиты триграммы багуа и страшные знаки подземного мира.

– Твое снадобье подействовало, Тейху, – сказала старику императрица. – Но она едва дышит, боюсь, как бы мы не прервали в ней течение жизненной силы…

– Пусть ваше величество не беспокоится, – заверил императрицу Тейху. – Все будет сделано как надо.

Тейху поставил на лоб принцессы небольшую чашечку, в которой курилась благовонная палочка; точно такую же чашечку он поставил на грудь Фэйянь.

– Вознесем молитву владыкам сна, – сложив руки, проговорил Тейху. – Да явят они то, что скрыто.

Императрица легла рядом с принцессой Фэйянь, и старик также поставил ей на лоб и на грудь чашечки с дымящимися благовониями. Павильон наполнился густым тяжелым ароматом, который как будто слоями стелился в воздухе.

– Созерцайте несозерцаемое, услышьте неслышимое, – воззвал снотолкователь, и императрица закрыла глаза. Теперь она видела и слышала все, что видела и слышала во сне принцесса Фэйянь, – сновидение принцессы стало сновидением императрицы. – Не буди Уносящих Свет! Молю тебя, возлюбленное мое чадо, не противься грядущему. Тебе не одолеть Царицу Чая. Она всесильна, она не знает, что такое отказ, она видит прошлое и будущее каждой души. О, не противься, не противься! – теперь это исступленно шепчут губы повелительницы Жемчужного Завета. Она бледна до синевы, кончики пальцев судорожно подрагивают… Лишь один толкователь снов удивительно спокоен. Его тело словно окаменело, да ведь так оно и есть, потому что дух Тейху вышел из своей оболочки и вселился сразу в душу и принцессы и императрицы, чтобы самому видеть странный сон.

Так проходит некоторое время. Сон кончается, и тогда дух толкователя возвращается в тело. Он выпивает некий отвар из принесенной с собой маленькой бутылочки, затем, взяв кисть, обмакивает ее в бутылочку и рисует кистью иероглиф на лбу императрицы Чхунхян. Затем снимает чашечки с погасшими благовониями.

– Ох, – стонет императрица и открывает глаза. Садится, трет виски. – Дай мне скорее целебного снадобья, Тейху!

Старик не замедляет исполнить приказ повелительницы. На лицо Ют-Карахон-Отэ возвращается румянец.

– Как это было страшно, – шепчет она. – Ты все видел и все запомнил, Тейху?

– Да, государыня. Прикажете ли прямо сейчас разбудить молодую госпожу?

– Нет, пусть она пока побудет в забытьи. Я хочу чтобы ты мне одной истолковал значение этого ужасного сна.

– Как прикажете, ваше величество. Бамбуковая роща, в которой оказалась молодая госпожа, означает стесненные и трудные обстоятельства. Госпожа надеется на помощь от своей матери, но в тех мирах, куда предстоит отправиться молодой госпоже, нет надежды даже на помощь матери, ибо лишь призраки находят там свою обитель. Призраки, уносящие свет. Молодой госпоже придется исполнить повеление Царицы Чая и стать наложницей Неизреченного или погибнуть.

– Царица Чая… Безумная Мониен.