Иероглиф «Любовь»

Сломанный веер лежит на постели.
Я надеваю парчовый халат...
И в очаге моем угли затлели,
Еле горят.
Мне заплатили за пенье и ласку,
За поцелуи спелее хурмы.
И отъезжает от дома коляска
В облаке тьмы.
В сердце моем не осталось печали,
В теле моем не осталось стыда
Люди и дни за моими плечами —
Словно вода.
Вслед мне глядят изумленно и жадно
И никогда не поймут одного:
Мне только веер мой сломанный жалко,
Только его.

Мэй снился сон. Она шла среди удивительного леса, где бок о бок росли деревья и цветы, которым наяву никогда не суждено расти вместе. И в этом лесу Мэй была не одна, рядом шел незримый спутник, который говорил ей тихим сострадательным голосом:

– Эти деревья и цветы, дорогая принцесса Фэйянь, выросли из тела вашего несчастного отца, жестоко убитого императора Жоа-дина, Яшмового правителя из династии Тэн. Он не получил достойного погребения, брошен был на перепутье восьми дорог Яшмовой Империи, будто злодей и убийца! Но Небеса знают правду – из глаз вашего отца выросли орхидеи, из уст – ирисы, из рук – бамбук и клен, из ног – сосны, из туловища – драгоценные чайные кусты... Пусть это станет вам напоминанием, принцесса: едва вы взглянете на ирисы или бамбук, думайте о своем отце, о прекрасной вашей матери, о страшной их судьбе! И помните о том, что благие небожители сохранили вам жизнь, дабы вы отомстили убийце и восстановили в Империи справедливость и порядок. Цветы и деревья, обступающие Мэй со всех сторон, колышутся, шепчут что-то, словно соглашаются с этими словами. Мэй ищет глазами своего спутника и видит – это мужчина, красивый, печальный и строгий; на нем траурный белый халат, подпоясанный ярким алым поясом с яшмовыми кольцами.

– Сейчас вы еще слишком малы, принцесса, чтобы противостоять злу, – говорит мужчина. – Но ваше время близко. Преступления бесчеловечной самозванки Шэси вопиют к Девяти Небесам и Ста Тридцати Преисподним. Ее настигнет кара, земля будет гореть под ее ногами, камни станут кричать проклятия ей вслед, а море наполнится кровью... Ужасно, конечно, но ничего не поделаешь. Если бы вы были чуть постарше, принцесса, и могли держать в руках меч, но... Однако не допускайте уныния! Ждите следующего дня, верьте в свои силы, уповайте на благой рассвет! Я со своей стороны обещаю вам помощь и поддержку. Мое имя Ань, Небесный Чиновник Второго Облачного Ранга. Я не покину вас в земной судьбе. Только не забывайте о том, кто вы, принцесса!

Чиновник Ань и Мэй выходят из удивительного леса. Бамбук печально колышется, цветы склоняются долу, словно прощаясь с маленькой принцессой.

– Мне пора, – говорит Небесный Чиновник. – Помните этот сон, принцесса. Да пребудет с вами милость Девяти Небес!

Принцесса остается одна. Теперь она стоит посреди бескрайней степи с выжженной черной травой. Багровое солнце смотрит на степь, как злой глаз демона, низко стелются стремительные тучи, наполненные сизой мглой, ветер воет, как тысяча плакальщиц... И вот Мэй видит, как по степи мчатся навстречу друг другу два войска с развевающимися стягами, с копьями, сверкающими как молнии в ночи... А над ними кружат огромный золотой дракон и черная птица лумань, жительница адских подземелий, вестница бед и напастей. Мэй замирает в ужасе, но снова слышит голос:

– Время еще не пришло.

И тут в грудь ее ударяет копье с блестящим как серебро наконечником...

Мэй вскочила. Сон еще держал ее в своем тягостном плену, но она уже видела, что сидит на постели красавицы Гуан. Сквозь полог просачивался непривычно бледный свет позднего зимнего утра. В комнате стояла глубокая тишина. Мэй спустилась с кровати и торопливо оделась. Она была одна, ее новая подруга, вчера говорившая странные вещи о красоте и мужчинах, куда-то исчезла, однако дверь комнаты оказалась незаперта, и Мэй, помедлив немного на пороге, вышла осмотреться.

Пройдя длинной галереей, Мэй очутилась во вчерашней роскошной зале. Сейчас, при свете пасмурного зимнего дня, зала уже не представлялась столь волшебной и яркой, она напоминала лицо немолодой красавицы, с которого осыпались пудра и румяна. От смеси курительных ароматов перехватывало дыхание, хотелось свежего воздуха.

– О, новая прелестница! – внезапно окликнул Мэй веселый голосок. – Что это ты здесь гуляешь?

Мэй увидела, как из-за ширмы к ней вышла хорошенькая, но довольно коренастая девушка лет пятнадцати в простой одежде. В одной руке девушка держала метелку из птичьих перьев, а в другой сломанный веер.

– Я тебя знаю, – сказала девушка. – Про тебя прошлой ночью столько разговоров было, даже удивительно. Ты и впрямь не можешь говорить?

Мэй кивнула.