Иероглиф «Любовь»

– Гуан, – обратилась покойная императрица Нэнхун к оторопевшей певичке, – выслушай меня, но оставь до поры до времени в тайне все, что я скажу тебе. Дитя, которое ты полюбила, не безродная нищенка. Ее настоящее имя Фэйянь, она законная дочь императора Жоа-дина. Я родила ее, зная, что судьба, которая ей выпала, тяжела и полна испытаний. Но только ей суждено восстановить справедливость в Яшмовой Империи. Гуан, береги мою дочь пуще собственной души, и будешь вознаграждена. Я не оставлю тебя своей милостью.

Гуан преисполнилась страхом. Мэй – принцесса, наследница династии Тэн?! Сможет ли она, простая певичка Гуан, уберечь этого божественного ребенка?

– Сможешь, если постараешься, – прочел ее мысли юноша с алым поясом. – Если что, я помогу. Как, например, сегодня. Это я насчет распутного сановника – пришлось его покарать небесным копьем за распутство. Чтобы этот недостойный старик похитил девство принцессы – я такого не потерплю. Кстати, хорошо, что ты переходишь в дом Цясэна, он неплохой человек, хотя и не самый лучший. Возьми с собой Фэйянь, то есть Мэй, обучай ее разным премудростям и рукодельям, а дальше поглядим, что приготовил для нее Великий Путь. Ох, я забыл представиться: я Небесный Чиновник Второго Облачного Ранга Ань по прозвищу Алый Пояс. Я не оставлю тебя своей заботой, Гуан, -но смотри – береги принцессу!

– А я – Небесная Чиновница Второго Облачного Ранга Юй по прозвищу Расторопные Туфельки, – сказала девушка, чьей обувью были облака. – Я в земной жизни была наперсницей государыни Нэнхун и воспитательницей принцессы Фэйянь. Я буду помогать тебе, Гуан, ты ни в чем не станешь нуждаться, только береги принцессу!

– Это я уже сказал, – встрял Небесный Чиновник Ань. – Зачем по нескольку раз повторять одно и то же, дорогая?

– Один раз – услышат уши, второй раз – услышит душа, – парировала Небесная Чиновница Юй.

– Ну, как знаешь, – усмехнулся Небесный Чиновник. – Так что, благовещий сон можно считать оконченным?

– Нет, погоди, – сказала Юй. – Я знаю, Гуан беспокоится о том, как будет решено дело с кончиной сановника Удэ. А все ты виноват, Ань! Лучше б ты его молнией поразил, а не копьем, так было бы больше похоже на небесную кару. Вечно ты сначала сделаешь, а потом думаешь. И к чему ты оставил возле тела сломанный веер певички Личжи? Хотел, чтоб на нее указали как на преступницу?

– Хотел.

– Это же клевета! Тебе не стыдно, Небесный Чиновник?!

– А ей, этой Личжи, не стыдно было отравить ядом двух своих мужей, беременеть от всякого заезжего-проезжего, а новорожденных младенцев душить подушкой? Знаешь, скольких своих детей Личжи придушила? По ней давно плачет дыба!

– Все равно ведь не вышло по-твоему, Ань. А Личжи еще получит свое. Небесный Судебный Исполнитель уже смотрит на землю, его огненные глаза выискивают преступников...

Чиновники еще спорили, голоса их становились все тише, сияние сада потускнело, и скоро Гуан поняла, что не спит, лежит рядом с Мэй в своей комнате и видит, как за окном сверкает снежный солнечный день...

Гуан посмотрела на спящую Мэй. В лице девочки не было и следа болезни, она была прекрасна, как лепесток лотоса в утренней росе. В голове Гуан зазвучали голоса:

«Держи это в тайне! »

«Береги принцессу! »

– Да, – сказала Гуан и встала.

Мэй открыла глаза, посмотрела на Гуан вопросительно и радостно. От вчерашнего ужаса не осталось и следа. Страшный старик, бегство, душная ниша с одеждой – все это представлялось Мэй кошмарным сном, рассыпающимся на кусочки с восходом солнца.

– Вставай, милая, – сказала ей Гуан. – У меня для тебя есть очень славная новость...

... Вэй Цясэн действительно оказался весьма могущественным в Западном Хэ человеком. Он при помощи городского осмотрщика трупов сумел повернуть дело с кончиной сановника Удэ Второго так, что власти не смогли придраться ни к чему. А если и имелись какие-то подозрения, то всем, кто эти подозрения питал, были вручены достаточные суммы денег, чтобы заткнуть болтливые не в меру рты. И в начале месяца Проснувшейся Сливы Вэй Цясэн прислал за Гуан свадебный паланкин. Мэй переезжала из веселого квартала вместе с наставницей в дом Цясэна – это и была та славная новость, о которой говорила певичка.