Иероглиф

Когда он разворачивался перед домом, ему показалось, что в одном из окон виднеется тусклый свет, но он ничего не рассказал попутчикам — психоанализ собственных сновидений его не интересовал. Он тем же маршрутом вернулся к мосту, только теперь машин и прохожих на улицах почти не было, а на перекрестках встали танки и сооружались баррикады. Собаки все еще стояли на посту, но Павел Антонович предъявил старшему караула какой-то пропуск, и их не стали Досматривать и обнюхивать.

Перевалив через мост под бдительное гудение «Черной акулы», они углубились в череду монументальных административных зданий, блиставших электрическим светом, лишь слегка испачканным странными тенями на чистых окнах от кипевшей внутри загадочной жизни. Улицы здесь всегда убирали, и не было никакой необходимости внимательно глядеть на полотно дороги, чтобы не врезаться в какое-нибудь бревно или не въехать колесом в раскрытый люк.

Еще умиляло обилие работающих светофоров, торчащих к месту и не к месту на перекрестках, пешеходных переходах (что было понятно), и прямо посреди пустых улиц, где не было не только пешеходов, но и куда не выходили никакие двери только гладкие, глухие фронтоны домов из черного гранита.

Максим здесь не очень ориентировался, и Павел Антонович показывал ему куда нужно сейчас свернуть и заставлял останавливаться на красный сигнал светофора, даже если рядом не было ни пешеходов, ни машин.

Разглядывая бюрократический форпост города, Максим гадал — где же спят все эти работники бумаги и карандаша, рабы приказа и параграфа, специалисты крючкотворства и волокиты, гении ненужности и бесполезности. Никаких транспортных сообщений этого места с остальным городом не наблюдалось — ни общественного или служебного транспорта, ни личных автомобилей, а также вертолетов, самолетов, паромов или подводных лодок. Жилые дома здесь тоже отсутствовали. Так где же проводил ночи, вечера и выходные «золотой фонд» нации? На рабочих местах, обложившись папками, делами, письмами, бумагами, бланками, анкетами, калькуляторами и компьютерами? Или в подвалах, на теплых трубах отопления в компании общительных крыс? Или они уплощались, сворачивались и складывались все в те же картотеки и дела?

Здание Казначейства представляло собой увеличенную копию пирамиды Хеопса, построенную из белого мрамора и тонированного стекла. Она не то чтобы возвышалась на фоне других небоскребов, она просто их подавляла своей массивностью, основательностью и несокрушимостью. К ярко освещенному подъезду вела широченная лестница, блестевшая от дождя в ослепительных лучах прожекторов. По ней спускались и поднимались люди, и на фоне пустынности остального города здесь была просто толчея.

— Павел Антонович, возьмите меня с собой, — вдруг Попросила Вика.

Павел Антонович ничего не ответил, только кивнул. Так же молча он пожал Максиму руку, и они выбрались под дождь. Максим смотрел, как парочка поднимается по лестнице и исчезает в Казначействе, а затем открыл пошире ветровое окно и попытался разглядеть на самой вершине пирамиды маленькую птичку, чистящую о нее свой клювик. Но было слишком темно, или не прошло положенных тысячелетий, и Максим поехал домой.

На этот раз он решил не лениться и, достав из багажника туго свернутый брезент с нашитыми по углам веревками, кое-как растянул его по крыше машины и привязал к приваренным у днища крючьям. Похлопав трудолюбивый броневик по теплому боку, он вошел в свой подъезд и стал подниматься по лестнице.

В его развороченном почтовом ящике, который он сам ломом и привел в такой вид, чтобы туда не кидали бомбы, лежала завернутая в белую бумагу коробочка, перехваченная крест-накрест двумя резинками от денежных пачек. Он понюхал подозрительную посылку, но взрывчаткой и не пахло. Ощупав ее, он так и не пришел к определенному мнению — выбросить ее прямо сейчас, или все же открыть.

Домой коробку нельзя было тащить в любом случае — первая заповедь выживания гласила: «Не приноси в крепость незнакомые вещи». Троянцы на этом и погорели. Максим стал прикидывать — что же такое смертельное может в ней притаиться? Скорпион — но внутри все было тихо, ничего не двигалось и не шуршало, отравленная игла — но ни ядом, ни железом также не пахло.

Он содрал бумажную обертку, под которой оказалась пластиковая коробочка с золотой дискетой внутри. Так, становилось еще непонятнее.

Войдя в комнату, он не раздеваясь и не разуваясь как есть в мокром плаще и грязных ботинках, рухнул на яростно взвывшую кровать, дотянулся до плеера вставил дискету, снял очки и надел наушники. Через секунду он спал, а в его уши вливался тихий вкрадчивый голос.

Глава 3. Кассета

Когда хочешь о чем-то рассказать, то сразу возникает два очень трудных вопроса, между собой, в общемго, не связанных. Первый — кому рассказать? Второй — с чего начать?