Иероглифические сказки

Уолпол, в чем мы уже убедились, был, как правило, крайне осторожен в вопросах публикации; это как нельзя более справедливо в отношении «Иероглифических сказок». Возможно, это отчасти объяснялось слухами о том, что у него имеются рукописи небывало странных сказок, написанных им в припадках бреда. «В моем письменном столе есть странные вещи, даже более дикие, чем «Замок Отранто», – признает он в письме к достопочтенному Уильяму Коулу в 1779 году, – но написаны они не в последнее время [10], не в приступе подагры, и – чем бы они ни казались – не в припадке умоисступления» [11]. Шесть лет спустя он напечатал шесть или семь (считая корректуру) экземпляров, которые хранил у себя до самой смерти. Вплоть до ХХ века это было единственное издание этого необыкновенного труда. (Уолпол с иронией утверждал, что «к нему отнесутся с надлежащим почтением через сотни веков»). В 1926 году Элкин Мэттьюс выпустил книгу в Англии небольшим тиражом. В 1982 году издательством Augustan Reprint Society Университета Калифорнии был напечатан еще один небольшой тираж (факсимиле оригинального издания 1785 года). Это издание содержало очень полезное предисловие Кеннета Гросса (которое я цитирую) и, в качестве приложения, сказку «Птичье гнездо», которую Уолпол предназначал для сборника, но не включил в оригинальное издание.

Томас Кристенсен

ИЕРОГЛИФИЧЕСКИЕ СКАЗКИ

Schah Baham ne comprenoit jamais bien que le choses absurdes & hors de toute vraisemblance.

Le Sopha, p.5

  [12]

Вступление

Поскольку бесценный дар, который я приношу свету, может удовольствовать не все вкусы серьезностью своей материи, основательностью суждений и глубокой ученостью, содержащейся на последующих страницах, необходимо как-либо оправдать выход этого труда в столь пустой век, который не занимает ничто, кроме современной политики, сатиры на известные лица и праздных сочинений. Итак, истинной причиной, побудившей меня одолеть все эти препятствия, было единственно следующее: предчувствие, что сей труд должен быть сохранен для потомков; и хотя сегодня его могут осуждать, я не сомневаюсь, что к нему отнесутся с надлежащим почтением через сотни веков, когда мудрость и ученость обретут подобающее им влияние на человечество, и когда люди станут читать только ради назидания и совершенствования своего разума. Поскольку я собираюсь отпечатать около сотни тысяч экземпляров, то некоторые из них, надеюсь, переживут смятение, в коем пребывают духовные труды, и тогда сия драгоценность озарит мир своим истинным сиянием. Я весьма спешил отдать этот труд в набор, поскольку предвижу, что вскоре искусство книгопечатания будет вовсе утрачено, как и другие полезные открытия, хорошо знакомые древним. Таковы были искусство растворять камни в горячем уксусе, искусство обучения слонов танцевать на льняном канате, изготовления ковкого стекла, сочинения эпических поэм, которые каждый прочтет спустя месяц после их выхода в свет, и наиважнейшее изобретение новых религий, тайна, последним хранителем которой был неграмотный Магомет.